Обманутая юность

К дню памяти жертв политических репрессий

Его с Поволжья увезли
В Восточный  Казахстан,
В Курчум, Моралиху-Рудник,
Изгоем стал он там.
На воротке он год стоял,
Мыл золото стране.
С отвалом тачки он катал
И видел дом во сне.
Как только год он протянул?
И вот уж восемнадцать.
Вдруг, радостью в глаза взглянул
Военкомат. И два часа собраться.

Сказали: «В Армию идёшь,
Считай за счастье то,
Ты там, пацан, не пропадёшь,
Узнаешь, что есть что».
Плыла от счастья голова,
Стучало сердце в лад,
Звенели радостно слова.
«Скорей забыть тот ад».
Его с другими пацанами
Рудник в дорогу проводил.
Не знали, что второй цунами
своей волною их накрыл.
Шёл поезд долго, монотонно.
Мелькали сёла, города.
Спускался полог неба тёмный
Колёса выли «вы куда»?

Ульяновск. Встретили с оркестром.
Вели колонну вглубь степи.
Напоминало это место
И Казахстан и рудники.
И вот:
Бараки, проволока, вышки.
«Зачем сюда нас привезли?
Зачем,- подумали мальчишки-
Зачем порушили мечты»?
Комендатура и допрос,
Чтоб на товарищей донёс.
Отречься от родителей
Просили убедительно.

Опять кайло и тачка,
Паёк – просто подачка.
С опилками те 200 грамм
Ломали душу пополам.
Он падал, спотыкался,
На дуло натыкался.
Вставая из последних сил,
С камнями тачку он катил.
Его роняли с тачкой с трапа
Два здоровенные сатрапа.
И хохотали  во всю мочь,
Не дав другим ему помочь.
Но он вставал, опять шагал,
О норме, всё ж, не забывал,
Иначе пайки не видать,
Опять придётся голодать.
Всё время есть охота…
Одно спасение – болото.
Там мясо квакало всегда,
Бесценная была еда!

Шли годы. Он терял друзей,
И кости ныли всё сильней…
Гремели на фронтах победы,
А здесь царили только беды.
На нарах, рядом, парень умирал,
Он тихо бедолаге прошептал:
«Твоя одежда сильно износилась…
Возьми с меня, чтобы сгодилась…»
А бедолага слёзы не скрывал
С умершего одежду он снимал,
Хотя была не лучше, не прочней,
Но бедолаге стало потеплей.
Скелет ещё едва дышал,  и сердце билось в нём,
А вечер тихо догорал в закате, за окном.
И не было уж сил послать словечко вдаль,
Как свечку погасил, оставил лишь печаль.
А где-то его долго ждали, надеясь на Указ…
В карьере  братском закопали.
Об этом весь рассказ.

(Фото из интернета. Спасибо автору)