Иная река

Стройный бомж интеллигентной наружности деликатно просил милостыню на выходе из метро, он восседал как патриций в римском сенате. Мир не без добрых людей, какой-то незнакомец подарил ему прекрасную алую гвоздику. Среди скромного скарба бродяги лежал томик стихов...Безустальное произвольное скольжение из двора во двор приносило плоды. Интересных архитектурных объектов хватало. Изящная арка одного дореволюционного строения имела весьма необычную форму (что-то среднее между овалом и квадратом). Она была такая низкая, что трудно было не коснуться потолка головой (сложенные временем друг на друга слои подняли основание).

Современный кондоминиум широким полукругом замыкал в свои объятия. Наполовину увитые плющом стены изрядно позасохли. Из окна первого этажа, отданного под “коммерцию”, противно пищала бормашина. Сразу два дантиста решительно склонились над несчастным, по-бегемотьи разинувшим рот. На другой стороне улицы, почти в самом центре города обитал "деревенский" забор: росту невысокого, узора незамысловатого (с ромбиками), дощечки узенькие - деревянные. Обветшавшее и покосившееся ограждение не утратило однако прочности. Отрадно было ощущать как от него веет теплом и душевностью, которых не достает теперешним бесформенным железобетонным однотипным коробкам. В завершении переулка, где горка клонилась к низу, на росстани приютилась неприметная трамвайная остановка, походившая на игрушечный аттракцион. По тротуару разбрызгалась белая пена от проехавшей поливальной машины. Асфальтовая физиономия преобразилась. Колеса редких трамваев выстукивали негромкие мелодии.

Утренний холодок и долька апельсинового солнца над головой бодрили лучше витаминов. Трамвайная плитка слегка подрагивала от почти бесшумной автомобильной шины. Безоконные бока соседних пятиэтажек украшали «портреты» незаурядных личностей. В их требовательных напутствиях потомкам читалось: "Не посрамите! Живите достойно". Тут же парами росли стройные кучерявые топольки. Бело-кирпичная кладка двух- и трёхэтажных домишек на выступах плясала и оттого казалась непрочной. В высоте этажей поместились бы разве что лилипуты. Пробежки уличных вагончиков участились. Вслед за скрывшимися металлическими колесами по сверкавшему рельсу стекал дневной свет. От знатных бань осталось одно название. Нынешние горожане – редкие в них гости. А когда-то своим вниманием их удостаивали наилучшие представители дворянства. Вода для помывки бралась из рыбных прудов. Когда засыпали копани уголок еще хранил с полдюжины особнячков и усадебок позапрошлого столетия. В начале прошлого века в них селились художники, архитекторы, писатели. После национализации имущество отдали работникам швейной фабрики, перестроили в детсады, профилактории, учреждения. Ноне же и того почти не стало.

Добродушная немощная бросала голубям и воробьям хлебные крошки. Птицы ее не боялись и подходили близко. Ноги женщины в коляске прикрывал домашний плед. Рядом стояли взрослые дети - брат и сестра, они с умилением наблюдали за улыбающейся престарелой матерью. Газонная трава и сиреневый куст не желали желтеть. Городские цветы не поливали с конца лета, но неведомо откуда по мостовой поползла водяная струйка. Она напоминала пролитый кисель. На гранитных постаментах (выше человеческого росту) примостились мраморные чаши (что было внутри них - не было видно). Стал крапать мелкий дождик. Вскоре он прекратился. Солнце не пряталось, тучи не вылезали. За сквером ностальгия заканчивалась, здесь проходила широкая автодорога. По бывшему речному руслу текла иная река. Ее цельносуточное течение лишь на короткие мгновения (как на ледоходе) обездвиживалось светофорным сигналом.