Рассказы о войне ветерана 455

                Д А Л Ё К И Е  К О С Т Р Ы

                Повесть

                Автор  повести Олесь Гончар.

  Олесь Гончар(1918-1995), полное имя — Александр Терентьевич Гончар —
украинский советский писатель, публицист и общественный деятель.
Участник Великой Отечественной войны.
Один из крупнейших представителей украинской художественной прозы
второй половины XX века. Академик АН Украины (1978).
Герой Социалистического Труда (1978). Герой Украины (2005 — посмертно).
Лауреат Ленинской (1964), двух Сталинских премий второй степени
(1948, 1949) и Государственной премии СССР (1982).
 
Продолжение 5 повести
Продолжение 4 — http://stihi.ru/2020/10/22/8545

  Наблюдая окружающую жизнь, мы всё ещё сидим с Кириком на скамейке под сиренью, напротив нас лежит на земле круглый большой камень, гранитный мельничный круг, каким-то образом оказавшийся здесь в те бурные времена, когда сила раскалённых страстей крушила хутора по всему району и когда Кочубей неотлучно был в авангарде событий. Кто-то тогда привёз, говорят, ночью этот степной жернов и бросил неподалеку от редакции. Будто чья-то непримиримая страсть, став камнем, избрала для себя место здесь, именно против Кочубеева окна.
— Лежит без пользы камень, а когда-то людям хлеб молол, — размышляет порой над этим жерновом дед-сторож. — Раньше, если надо было для пасхальных куличей смолоть муку, ехали к ветряку, потому что каждый знал: мука, намолотая ветром, — самая пахучая...
И ещё узнаём от старика, что камень также время от времени надо было насекать специальным инструментом — оскордом, чтобы он лучше размалывал зерно, и было кому это делать, а теперь наковать жернов вряд ли кто и сумеет во всём нашем райгородке.

  Иногда слышим в типографии от какой-нибудь из наших шутниц:
— Ну что, хлопцы, посидим сегодня на камне влюблённых?
Это как раз и имеется в виду жернов, гранитный мельничный круг.
Иной раз в самом деле по вечерам собираемся возле него молодой компанией: придут парни и девчата из совхозных общежитий, вместе слушаем, как под гитару напевает Микола грустные, им самим сочинённые романсы, а иногда и Ольга., торопясь домой, всё же завернёт к нам, и в скверике будто радостным пламенем полыхнёт. Тогда до третьих петухов сидели бы мы возле этого гранитного жернова. Синий вечер плывёт, Микола, распустив кудри, чарует нас своими романсами, совхозные девчата подпевают ему, а Ирина, которая накануне крепко поссорилась со своим следователем, теперь, прижавшись к плечу Миколы, просто-таки тает, трепещет от восторга:
— Ой, как хорошо... Ой, умру!
И глаза закатывает под лоб, как на сцене, и вздыхает томно.

  Все вместе запеваем нашу излюбленную «із-за гори світе ясненький», и когда голос Ольги — самый приятный для нас — тоже между девичьими зазвучит, видно, как грудь её взволнованно дышит, а глаза, сверкнув слезой, становятся хмельными, такими, что о них Кирик уже несколько погодя, перед сном, скажет:
— Ты заметил, какие у неё глаза были? Какой поволокой подёрнулись? Такие бывают только у девчат влюблённых, мне один говорил...
Кого же она выбрала для своей любви? Среди парней из общежития, знаем, есть неравнодушные к Ольге, но не они пленяют в эти минуты растревоженное пением её воображение, чувствуется, что думает девушка сейчас о другом. Но о ком же, о ком? Мы с Кириком ревниво будем думать об этом и в следующий вечер, когда остановимся возле камня одни, когда при свете, падающем из редакционного окна, тщетно будем пытаться разгадать чуть приметные зарубки, которыми по мельничному кругу, будто корректорскими знаками, испещрена чья-то нам неизвестная жизнь. Что это за письмена? А может, само время оставило на камне свою корректуру, понятную только ему?

  Соловьи выщелкивают в кустах сирени (на всю жизнь запомнятся их голоса), возле совхозных общежитий зазвучала гармошка — молодежь сегодня там облюбовала для себя место...
Мы у камня одни, и Ольге в этот вечер не до развлечений, фигура её виднеется в типографии, где она, склонившись над кассами, выполняет новый срочный заказ — для биофабрики. Ирина пошла в кино, Кочубей где-то носится в поисках фактов, а Микола задержался у редактора, где им обоим сейчас селькор Македон Сутула, этот, по определению Миколы, «классик селькоровского дела», уже не впервой и каждый раз по-разному втолковывает, как вывести радон_из прорыва.
Наконец появляются на крыльце и они — златокудрый Житецкий в белой, во всю грудь расстёгнутой сорочке, за ним поблескивает очками и редактор: подняв голову, он на ходу жадно выслушивает худущего, высокого и в самом деле заметно ссутулившегося Сутулу. Старейший селькор «Красной степи», этот на редкость бесстрашный Сутула пережил не одного редактора, у каждого из них пользовался уважением за своё правдолюбие, особенно же подружился с ним наш товарищ Полищук, считающий Сутулу настоящим народным мудрецом, хотя этот мудрец далеко не всегда и не во всём с редактором согласен.

  Заметив меня с Кириком на скамейке, редактор не упускает случая поиронизировать:
— А что наши юные сегодня извлекли из своего философского камня? (Это он о мельничном круге.) Вот вы их спросите, Македон Иванович, — обращается он к Сутуле. — Это же люди будущего... Заболотный, скажи, каким тебе представляется человеческий прогресс?
— Вранья, наверное, будет меньше, — отшучивается Кирик. — А хлеб будет без карточек...
— Вот вам ответ оптимиста, — восклицает редактор, обращаясь к Македону.
— Карточки, ясное дело, не вечны, — ворчливо бубнит тот, раскуривая трубку. — Только неизвестно, как будет, когда наедимся вволю? Когда кое у кого души жиром позаплывут. Родителей будут чураться. Ватаги лоботрясов разведем, пустозвонов с портфелями — кресел не хватит.
— Не сгущайте краски, Македон Иванович, — успокаивает Сутулу
редактор и, когда они спустились с крыльца, добавляет, обращаясь к
нам:
— Готовьте перья, хлопцы! Завтра начинаем рейд проверки готовности к жатве... Кочубей сейчас отправился по отстающим колхозам, утром он будет передавать вам факты прямо по телефону... Так что будьте начеку!
Селькора Сутулу редактор берёт ночевать к себе, подобное исключение он делает только для него, выделяя его среди других корреспондентов, которые время от времени появляются у нас.

                Продолжение повести следует.