Adam Mickiewicz Do przyjaci Moskali

Адам Мицкевич

К русским друзьям

Вы вспоминаете меня ли, я всякий раз печален,
В раздумье о друзьях изгнаний, тюрем и смертей,
Вас вместе с ними вспоминаю. Лица чужестранные
По праву подданства живут в моей мечте.

Где ж вы теперь? Рылеева осанистая шея,
По-братски обнимаемая мной, по воле рока
Висит безжизненно, с позорным свита деревом
Проклятие людям, отпускающим пророков на смерть.

Рука, которую Бестужев протянул мне,
Пророк и воин слова и меча, из мира вырвана,
Прикована к арбе, соседствует на дальнем руднике
С рукою польской, посыпая снегом раны.

Иных небесной кары страшный знак коснулся,
Позорный чин высокий, может орден государев,
За волю взял и в омут милости монаршей окунулся,
Повесив ценник на порог души, как на товаре.

Случится может так, что он наемным даром слова
Монарший славит пир, друзей невзгоды забывая,
Или на родине моей купается в крови, пророком новым,
Вкусив проклятий от повергнутых чужбин в продажном рае.

И если вдруг в края ваши далекие с народов вольных
Мой ветер к северу прибьётся грустной песней,
Пускай она звучит над вашей удаленною страною,
И журавлиный клин свободой заразит безумство мести.

Меня вы сможете узнать по звуку голоса,
В оковах я крутился словно змей и деспоту солгал,
Но с вами я был искренним, как в жатве колоса,
Металла звук и голубем из сердца ворковал.

Настало время угостить из чаши яда свет обычный,
Слова мои горчат и жгут из слез и крови родины моей,
Пусть это таинство созревшее в больной звезде и личном,
Грызет и жжет не вас, оковы расплавляя как елей.

А может, кто-нибудь из вас, не понимая слов, меня осудит,
Напраслина его покажется собачьим гулким лаем,
Привыкшего годами к бряцанью цепи, как к слову люди,
И он кусает руку ту, что волю принесла и отпускает.


Оригинал в комментариях. Только там языковая идентичность сохраняется для символики языка. Пару веков прошло...Ничего не изменилось...