Под игом беспросветной нелюбви

Поскольку вновь зарплаты не хватает на
бесплатный сыр, согласный на сыр-бор
со всем на свете, существую скаредно,
припрятав для процентщицы топор;
ей-богу, из-за каждой жалкой мелочи
душа моя готова на разбой:
ей снится рябчик жирный на тарелочке –
желательно! – с каёмкой голубой.

Во сне таком затариться продуктами
болезная в продмаге норовит:
цикорием, паштетом, водкой, фруктами…
в её корзинке пицца и бисквит…
в её мечтах провизии достаточно
для смелого похода за мечтой,
ведь нет грызни за счастье лихорадочной
на змейках троп к зазнобе молодой.

Нет, я не сплю, – уснуло нечто большее –
засим, бездушный, с миром визави,
стучу бесследно по земле калошами
под игом беспросветной нелюбви
к реальности… Напрасно говорила мне
твоя любовь о чувствах неземных,
поскольку никакого нынче смысла нет
основываться именно на них.

А всё ж грущу по закоулкам дольников,
вбегая в них, с Евтерпой на плечах…
Вот говорит она: «Привет, Раскольников!
Напиться крови мыслишь натощак?»
Прочь музу прогоню, затем – бестактно я
столкну с дивана душу, мол, вставай:
во сне её конфета мармеладная,
течёт слюна на целый каравай,

но, если честно, может с голодухи и
чердак протечь. Топор на чердаке!
Не избежать расправы над старухою
грабителю в капроновом чулке…
А ты всё ждешь, не зная, что на грани я,
что сквозняком зову своё пальто,
что кроме преступленья-наказания
еще должно быть что-то. Знать бы, – что.