Жертвенность Из очерка 14 Начальник штаба

                «ЖЕРТВЕННОСТЬ»

          Очерк 14 «НАЧАЛЬНИК ШТАБА БРЯНСКОГО БАТАЛЬОНА»


          Комментарий автора к снимку со странички Александра Цепы в ОК: «СОВЕТ да ЛЮБОВЬ! Александр и Лидия Цепа, 20 февраля 1970 года. В 2020 году они отметили «Золотую свадьбу».


      4.2.6.8. Свадьба по всем казачьим правилам

      Каждые каникулы Александр и Лидия проводили в Новоивановке, встречались. А в феврале 1970 года сыграли свадьбу. Да ещё какую! По всем правилам казачьей свадьбы с элементами украинского фольклора – 3 дня!

      Вот как об этом вспоминает Александр Георгиевич: «Свадьба вообще планировалась на август 1969 г. но родители не согласились, чтобы не прервать обучение из-за возможной беременности. Поэтому всё решили на февраль. В феврале у курсанта были каникулы 7 дней.

      К сожалению, руки просить не пришлось т.к. родители Лиды жили в Средней Азии. Свадьба проходила в обычном стиле. За исключением, на второй день молодые должны выкупить родителей у гостей свадьбы.

      На третий день ряженные гости свадьбы ходили по дворам  участников свадьбы ловили кур и из их мяса готовили большое количество  самодельной лапши с курами. Свадьба во второй и третий день сопровождалась украинскими песнями и плясками».

      Ещё в конце XIX века свадьба в станице Прохладной почти ничем не отличалась от украинской, что вполне объяснимо: большую часть казаков этой станицы составляли потомки переселенцев с Украины.

      Каравай и шишки за два дня до свадьбы готовили родители Александра.
      Каравай – это свадебный обрядовый хлеб. Прежде всего, это был большой круглый каравай. Кроме того, к свадьбе готовили небольшие булочки – шишки, без которых и сейчас не обходится ни одна казачья свадьба. Каравай украсили шишками и птичками из теста, калиной, но главным его украшением была ветка с сирени.
По примеру станицы Прохладной в Новоивановском селе её называли гiльцем – так же, как на Украине. Было и  другое название ветки – весiлля.

      Это тоже украинский термин, которым первоначально обозначали свадьбу. Ветка была небольшой, разветвлялась на несколько веточек. Сёстры Александра – Екатерина и Валентина украсили свадебное деревце лентами, конфетами, орехами, шишками.

      А в старину каравай украшали девушки – подруги невесты. Свою работу они сопровождали песнями. Вот что у них получилось бы в нашем случае:

            А калина-малина
            На полгоре стояла,
            Да не сильно расцвела,
            Всего только два цвета:
            Аленький да беленький.
            Аленький – Сашенька,
            Беленький - Лидушка,
    По конец стола стояла,
            В руках чару держала:
            – Родимый мой батюшка,
            Изволь чару выкушать,
            Мои речи выслушать.
            Не отдавай меня, младу,
            Хоть годочек посижу,
            Алы ленты доношу.

      На свадьбе Александра Георгиевича Цепы с Лидией Алексеевной невеста была в короткой стрижке. Времена наступили новые, когда ещё в школе Лида остригла свою косу. Наряд Лиды состоял из недлинного белого или светлого платья и фаты. Косметики никакой не требовалась. И без неё  она КРАСАВИЦА!

      По обычаю в ходе свадьбы невеста меняла свой наряд или, по крайней мере, прическу и головной убор.

      В XIX веке в станице Прохладной это происходило в доме невесты после того, как за ней приезжал жених. Прямо за свадебным столом, где невеста сидела рядом с женихом, две женщины снимали с её головы платок, расплетали косу, заплетали две косы (прическа замужней женщины), потом на голову ей надевали шлычку (похожий на чепчик головной убор замужней женщины), сверху – белый платок. Это был один из важнейших свадебных обрядов, который должен был превратить девушку в замужнюю женщину.

      Этот обряд сопровождали песней:

      Покривалочка плаче,
      Покритися хоче,
      Ми ж и покриемо,
      Ми ж Tай нарядимо,
      книша палянiцю.
      3 дiвчини молодицю

            Родительское благословение жених и невеста получали в день свадьбы. Если у кого-то из них не было родителей, то он шёл на кладбище накануне или в первый день свадьбы.

      В станице Прохладной в XIX веке перед венчанием невесту и жениха каждого в отдельности благословляли их родители. Впоследствии этот порядок изменился. Когда жених приезжал за невестой, её родители благословляли их обоих, потом ехали к родителям жениха, те их тоже благословляли, и только после этого молодые направлялись в церковь.

      Но в остальных станицах, как правило, невесту перед венчанием благословляли её родители, жениха – его родители. Молодых благословляли иконой и хлебом-солью.
В станице Прохладной на полу расстилали шубу вверх мехом, жених и невеста становились на неё, кланялись родителям, целовали хлеб и икону.

      Очень интересная разновидность этого обряда совершалась в XIX веке в станице Прохладной. Родители невесты, кроме того, что они благословляли её один раз до венчания, второй раз благословляли её вместе с женихом перед их отъездом.
      Это прощальное благословение состояло в том, что молодые кланялись родителям невесты, которые при этом давали им наставления легким ударом палки по спинам.


            ЛЮБОВЬЮ ДОРОЖИТЬ УМЕЙТЕ

      «Любовью дорожить умейте,
      С годами дорожить вдвойне.
      Любовь не вздохи на скамейке
      И не прогулки при луне.

            Всё будет: слякоть и пороша.
            Ведь вместе надо жизнь прожить.
            Любовь с хорошей песней схожа,
            А песню нелегко сложить»

                (Стихи Степана Петровича Щипачева)

      На свадьбе Александра Георгиевича Цепы с Лидией Алексеевной выкуп невесты проходил в доме её дяди. Первоначально со стороны жениха дружки-молодцы окольными путями приняли меры по разблокированию ворот двора. В стародавние времена, подъехав к дому невесты, свадебный поезд останавливался перед закрытыми воротами, которые охраняли родственники невесты, вооружённые палками, кольями, а иногда и ружьями.

      Приехавших пускали во двор только после того, как они давали выкуп – водку, если в воротах стояли взрослые, или деньги, если ворота охраняли подростки.;

      Эти обычаи нуждаются в объяснении. Одно из возможных объяснений сводится к тому, что противопоставление партий и невесты и жениха во время свадьбы в пространственном коде реализуется в виде противопоставления своей и чужой стороны, понимаемых «мифологически» как глобусы, значительно удаленные друг от друга, как «этот» и «тот» свет».

      Каждая граница между домами невесты и жениха воспринималась как граница между «своим» и «чужим», между «этим» и «тем светом». Преодоление границы было сопряжено с различными трудностями – с испытаниями, выкупами и т. п. Одной из таких границ и были ворота.

      Но выкуп, который давала партия жениха за то, чтобы попасть во двор невесты, был только одним из множеств свадебных выкупов.

      Так, в станице Прохладной в ХIX века во дворе брат невесты садился на коня жениха и требовал выкуп. В последствии, этот выкуп исчез, но многие другие осталось.

      Величальные и корильные песни во время свадьбы пели дружки и родственники невесты. В величальных песнях девушки обыгрывали жениха и невесту, шафера, других гостей и получали за это деньги. В корильных песнях гости высмеивались, чаще всего дружко и свашка.

      В станице Прохладной в конце XIX века пели:

      Та казали: дружно – стар, стар,
      Аж вон – молоденький,
      Як лук – зелененький;
      Мочалою борода спита,
      Обручами голова бита;
      Личком поперерезался,
      На весiля прибився.

      Высмеивали и свашку:

      Свашка нелiпашка
      Шишок не лепила,
      Дружок не дарила...

      Эти песни были одним из проявлений ритуальной враждебности между стороной невесту и жениха.

      Выкуп невесты.

      Когда жених и его свита входили в дом невесты, она сидела за столом в переднем углу. С нею рядом сидел младший брат, реже – сестра невесты или несколько детей. Они были вооружены скалками и требовали выкуп - «продавали» невесту. Девушки в станице Екатериноградской пели:

      Не приступай, лютра,
      Будем с тобой драться,
      Будем воевать,
      Сестрицу нe давать.

      В этой песне, как ни в одной другой, выражено противопоставление партий невесты и жениха. Лютра, по словам жителей ст. Екатериноградской, – «вроде бабы-яги» или колдуньи.

      Пока дружко торговался с братом невесты, девушки в песне просили брата не «продавать» сестру дёшево, требовать за неё большой выкуп. После того как брат получал определенную сумму (иногда выкуп получали не только брат или сестра, но и дружки), он выходил из-за стола, уступая место жениху.

      И в станице Прохладной, и в других станицах на территории Кабардино-Балкарии пели в этом случае очень похожие песни, разве что брата невесты в них называли не боярином, а татарином:

      Си, братец, братец боярин
      Продал сестрицу задаром,
      Не взял за неё сто рублей,
      За русу косу – тысячу,
      За ум, за разум – счёту нет.

      Во всех станицах брат «продавал» невесту, точнее, своё место рядом с нею, жених с помощью выкупа преодолевал ещё одну границу, отделявшую его от невесты. После этого начинался свадебный обед, потом невесту увозили в церковь или к жениху, как в станице Прохладная, в конце XIX века.

      Уход дружек со свадьбы.

      Ещё до отъезда свадебного поезда, в ст. Прохладной «дружки» выходили из дому невесты и во дворе пели о том, что она их выгнала:

      Брала Лидушка лён, лён,
      Вигоняла дружечок вон, вон.
      Нащо було и брати,
      Коли вигоныти.

      Отъезд невесты из дому.

      Когда невеста выезжала или выходила со своего двора, её провожали песней. Один из вариантов этой песни записан в станице Приближной:;

      Съезжала Лидушка со двора,
      Ой, сломила да березоньку со верха,
      Ой расти, расти, березонька, без верха,
      Живи, живи, родный батюшка, без меня,
      Без меня да без девичьей красоты.
      Остаются мои цветики у тебя.

            А кто будет мои цветики поливать
            Утреннею да вечернею зарёю,
            Ой, с колодезя да холодною водою?
            Отозвалась да родимая маменька:
            Ой, буду, буду, твои цветики поливать
            Утреннею да вечернею зарёю,
            Ой, кипучею да горючею слезою.

      Эту песню с небольшими изменениями пели при отъезде невесты едва ли не во всех станицах на территории Кабардино-Балкарии. Свадебный поезд сопровождался песнями на протяжении всего пути в церковь и из церкви в дом жениха.

             Тамара КОМАН
                МАМА

      «Мама... Простое, казалось бы, слово,
      А сколько в нем нежности, ласки, тепла,
      Ребёнок лопочет его бестолково,
      Ручонки раскинув, припухший от сна.

            В печали и в радости мы произносим,
            То робкое «Мама», то резкое «Мать».
            Порой на чужбине вдруг сердце запросит
            Совсем незнакомую – мамой назвать.

      Давно без письма все обиды простила,
      А тут ей до боли приятно прочесть:
      «Спасибо, родная, за то, что растила,
      За то, что ты любишь,
      За то, что ты есть!!!»
     (Источник: © Copyright: Тамара Коман, 2015. Свидетельство о публикации №115080503582)

      Песен было много, они были разными. Вот только одна из них:

      Ой, во садику, во садику,
      Во зеленом виноградику
      Соломилась в саду веточка,
      Закатилося два яблочка.

            Два яблочка, два садовые,
            Два садовые, медовы.
            Два наливчатых, рассыпчастых
            Вдоль по блюдечку катаются.

      Ровно сахар, рассыпаются.
      И по улице метелица мела,
      И по улице соротца намела.
      
            По тропинушке
            Александр-сударь идёт,
            За собою коня ворона ведёт
            Он за поводы шелковые,

      За удельцы серебряные.
      Оборвались шёлковые повода,
      Рассыпались серебряные удила.

      Эту песню пели в станице Александровской, но различные варианты этой же величальной песни были известны далеко за пределами Кабардино-Балкарии.

      Выкуп приданого.

      После того как невесту увозили в церковь или в дом жениха, за её приданым приезжали женщины – родственницы жениха. Приданое обычно состояло из сундука с одеждой и узла с постелью. Мебель в приданое давали очень редко. На сундуке сидел маленький брат или сестра невесты со скалкой в руках и «продавал» приданое.

      Женщины давали выкуп и увозили приданое к жениху. В станице Екатериноградской они по дороге пели:

      Перины, подушки
      Сестрицы, подружки
      Мягкие, пуховые,
      В головах высокие.

            А кто будет стлати?
            А кто будет спати?
            А Лидушка стлати,
            А Сашенька спати.

      Обряды второго дня свадьбы.

      Если невеста была «честной», то на крыше дома жениха вывешивали красный флажок или платок.
      Со слов Александра Георгиевича, отношения с Лидой были настолько чисты и целомудренные, что на крыше его дома поутру вывесили красный флажок!

      В конце XIX – начале XX века в станице Прохладной на крышу дома взбиралась молодежь, в станице Екатериноградской – только дружко, устанавливали там стол с водкой и закуской и пировали. Впоследствии это перестали делать, но красный флаг на крыше вывешивали ещё долго. В станице Екатериноградской при этом пели:

      А на хате зелье,
      А в хате веселье.

      Из дома жениха в дом невесты отправлялась процессия, с известием или с весельем. В станице Прохладной в конце XIX века этот обряд исполняли ещё в первый день свадьбы вечером, после того как поднимали молодых.

      Там он назывался по-украински – перезва. По дороге к дому невесты пели песни, в которых воздавалась хвала невесте и её родителям. В станице Прохладной пели:
      Не бойся, матинко, не бойся,
      В чёрвоны чобитки обуйся...

      Эта песня, очевидно, украинская по происхождению, была широко распространена не только на Украине, но и на Дону, на Северном Кавказе. Её влияние заметно в первых строках песни, которую пели в станице Екатериноградской:

      И Лидушка за батюшкой послала:
      – Иди, иди, мой батюшка, не бойся,
      В чёрвоные чеботушки обуйся,
      Чтобы чёботушки брунчали,
      И чтобы свекровьюшки молчали.
      И Лидушка беседушку собрала

            И вывела отца, матерю из стыда.
            И Лидушка по садику ходила,
            И Лидушка калинушку ломала,
            У Лидушки ребятушки калинушку просили,
            А Лидушка ребятушкам не дала,
            Своему Санечке отдала.

      В этой песне значение, которое имела калина в свадебной обрядности и фольклоре восточных славян, выражено предельно ясно.

      Если же невеста была «нечестной», второй день свадьбы проходил совершенно иначе. Красный флаг над домом не вывешивали, красные ленточки гостям не прикалывали. В станице Екатериноградской выстрелами с улицы разваливали трубу дома (если невеста была «честной», то стреляли со двора мимо трубы).

      В станице Котляревской невесте на завтрак вместо мёда приносили перец или что-нибудь горькое. По дороге к дому невесты родственники жениха пели песни, позорящие невесту и её родителей. В станице Котляревской её называли «нечестного батька детиной» или даже «чёртова батька дочкой».

      В станице Александровской пели о том, что она:

      По лугу ходила,
      Калину ломала,
      Кому попало давала.

      Родителям такой невесты или одному из них (чаще матери), а иногда самой невесте надевали хомут и водили их по станице, В станице Екатериноградской вместо хомута могли надеть дырявый тазик. В станице Александровской одному из родителей надевали хомут, другому - связку перца. Где-то этот обычай исчез раньше, где-то сохранялся дольше, но во всех станицах о нём ещё помнят.

      Причины появления этого обычая могут быть разными, но, во всяком случае, у восточных славян он встречался довольно часто, известен был и западным славянам.

      В случае «честности» невесты, в станице Прохладной и Котляревской жених и невеста шли к её родителям, жених благодарил их за дочь, кланялся им.