Э попея Фимы Либермана

  Эта доступная во всех отношениях женщина, оснащённая всеми достижениями современной сантехники, устраивала последовательного поборника За и Против Фиму Либермана целых две рабочих недели по всем статьям уголовного кодекса.
  Это он вбил себе в голову без подручных средств: молотка и гвоздей.
  И не для того он вышел из себя, когда вышел из неё, точней из её разгорячённого приёмного пункта, чтобы в итоге временной связи понять, что обратного пути нет и не будет.
  А жить-то дальше как-то надо, не сказать необходимо, но с кем именно на фоне по боевому разворачивающихся событий оставалось непонятным.
  И тогда Либерман решил заглянуть в ближайший бар на Брайтоне "Радуга #4", который раньше обходил за три версты из-за плохой репутации и ненавистного запаха марихуаны.
  Проделав дырку в ежедневной газете "Дейли бьюсь!" для скрытного обзора, он устроился в углу за столиком с батареей из трёх бутылок пива и стольких же бутербродов с копчёной колбасой.
  Сначала Фима никого не привлекал кроме назойливо жужжащих мух над лысеющей головой.
  Вскоре в дверях образовался соблазнительный силуэт шоколадницы - эдакой тёмной лошадки в юбке колокольчиком и с лотком на шлейфе через голову.
  В ушах Либермана зазвенело непонятно отчего.
  Он испуганно схватился за мочки, но серёг не нащупал.
  Это его убедило, что к геям в их баре он не принадлежит.
  Что за дьявольщина, подумал Фима, на всякий случай поспешно засунув бутерброд в рот, а остальные два рассовав по карманам (в городе проходили демонстрации за гражданские права цветных и бурмалиновых).
  Бойкая негритяночка приблизилась и поставила лоток на соседний столик.
  Мухи отстали от Фимы и набросились на чёрный шоколад.
  Ура, он спасён!
  Разносчица наклонилась к нему и нежно прошептала на ухо: "А теперь, белая сука, скажи Black lives matter".