Санаторий

САНАТОРИЙ


Глава 1


О. сорвался в незапланированный отпуск. Накануне он поздно лег, отчего виски были налиты железом. Забыться сном не получалось, мешал гул мотора и неудобные кресла. На уровне иллюминатора ровной линией тянулась белесая дымка. А снизу - немигающе таращились мозаичные кубики суши...

О. нигде не чувствовал себя своим, не мог понять, чего хочет. Иллюзии юности лопнули, надежды молодости разбились. Да, он получил "первый" важный опыт, например, перестал обращать внимание на мнение окружающих, перестал бояться быть неуклюжим и смешным, научился быть самим собой, осознал пользу ошибок. Но вслед за этими скоротечными "открытими" пришли разочарования и сожаления. Все чаще О. чувствовал неудовлетворенность, нереализованность, у него возникало ощущение упущенного времени и возможностей. Казалось бы у него есть все, о чем можно мечтать - крепкая семья, любящая и заботливая красавица-жена, прекрасные дети. Временами все налаживалось и краски жизни делались калейдоскопическими. Но потом возникала беспричинная хандра и поиски смысла жизни, самокопание.

- Никакого смысла жизни в действительности не существует, - думал про себя О. - Нужно жить так, как тебе подсказывает сердце и радоваться этому чуду и божьему дару.

Однако подсознание вкрадчиво науськивало иное мнение. Когда последнее брало верх, оценка О. своей личности, прошлого и будущего словно под действием кривой линзы искажалась. Тогда свои терпение и настойчивость, которые в общем-то были нормальными, О. находил недостаточными. Он начинал раздражаться от невозможности долго заниматься одним делом и быстрой утраты интереса к новому виду деятельности. Ему казалось, что эта черта относилась и до людей. О. без всякой причины,
запросто мог перестать разговаривать на следующий день с новым знакомым, с которым вчера сблизился и еще вчера проявлял интерес и симпатию. Как бы там ни было, в отпуске О. твердо решил не циклиться на своих "черных человечках", а расслабиться и отдыхать, физически и эмоционально.

Слово "отпуск" уверенно летело рядом с турбиной двигателя самолета и благополучно прибыло в пункт назначения. Широченный трап не уступал президентскому, но был придвинут не вплотную к борту, из-за чего пассажирам пришлось поупражняться в ловкости. Путь из аэропорта показался пустынным. Редкие неторопливые встречные машины вздымали опавшие листья. Иногда они парашютировали на лобовое стекло и, повисев с секунду, шустро соскакивали.

- Надолго к нам? - спросил вежливый таксист с забронзовевшим лицом, когда машина остановилась на светофоре. 
- На десять дней, - ответил О., не глядя на водителя.

Слева подъехала колонна нарядных машин с лентами.

- Зачем на крышах ковры? - поинтересовался О.
- Я сам - армянин, - ответил Арам, - но слышал, это вроде древний карачаевский обычай новобрачных.

Потом таксист деликатно порассуждал о географических особенностях близлежащих мест. Экскурсии, шашлык, развлечения не предлагал. Золотые коронки и сосредоточенный вид придавали ему серьезности и достоинства.

Пунцово-кислотные кусты по бокам дороги потряхивало ветерком. Округу залило монотонным голубоватым небесным эфиром. Вдруг за поворотом показалась громадная остроконечная снежная шапка.

- Что это? - спросил О.
- Эльбрус, - ответил таксист.

- А до Архыза далеко отсюда?
- Далеко... 

В следующий миг шоссе нырнуло и горный великан спрятался, но флер яркого впечатления еще долго плелся за машиной.

...Первый корпус был авангардно изящен. За ним стояла вытянутая в струну вышка непонятного предназначения, похожая на авиа-диспетчерскую. Часового с автоматом наверху предсказуемо не было. Сбоку на "наблюдательный пункт" вели малоприметные ступени, выкрашенные известкой. Перед входом в административный корпус за столиками из искусственного ротанга с круглыми стеклянными столешницами лениво развалились пожилые пары, подставляли свою дряблую кожу витаминному ультрафиолету.

В недвижимую гладь нижнего яруса фонтана то и дело ныряли теплые лучи солнца. Ярус повыше облюбовали голуби. Оттуда медленно падали вниз капли и образовывали круги, в которых собиралась бирюза. Поодаль росли хилые ели, пучок которых напоминал выдернутый из грядки и перевернутый для просушки лук гигантских размеров.К лавочке была приставлена метла дворника, ее торчащие в разные стороны прутья напоминали волосы безумного.

Трудно было определить время этого места, реквизит вроде новый, а дух - из прежней эпохи. Ничего не раздражало, все было подчинено размеренному отдыху и умиротворению. Природно,  естественно, комфортно, тихо, чисто, уютно, но не стерильно, именно то, чего искал О.

У стойки администратора была очередь. О. решил переждать на улице, подошел к забору у обрыва и наклонился. Меж ветвей струился сладкий дымок. О. вдохнул поглубже, чтобы опознать запах. Аромат остался неразгаданным, но был приятнее табака. "Правильно, что я бросил курить в прошлом году", - подумал  он.
Над дальним трехгорьем висело нарядное солнце, оно застенчиво прикрывало лицо как невеста. О. и светило улыбнулись друг другу и каждый подумал о своем.


Глава 2


Вынырнув из последорожного сна, О. удивился терпкости воздуха и отсутствию комаров. Теплая воздушная струя с балкона приятно обдавала лицо. В темноте виднелись замысловатые светодиодные буквы с названием соседнего санатория имени известного советского писателя. Кегль, переживший стиляг, был родом из пятидесятых.

- Может и к лучшему, что семья не смогла поехать со мной, - размышлял О., - томясь в хрустящей постели. Высплюсь вдоволь, заряжусь энергией, целых десять дней буду делать, что хочу.

Санаторий имел некоторые особенности. На уборных вместо общеизвестного обозначения было написано "00". От кого скрывался секретный объект - неизвестно. Холл первого "спального" корпуса был украшен небольшим фонтанчиком, в центре которого изящно расположились статуи русалок со сцепившимися хвостами и повернутыми друг к другу лицами. Во всем, что было выше хвоста, они походили на пленительных нимф в натуральную величину. Подойти поближе и рассмотреть то, что было спереди выше хвоста фигур О. постеснялся.

На входе в столовую сидела крепкотелая женщина. ранее, по-видимому, метавшая молот или копьё. Она приветствовала входящих неординарными фразами "доброе утро" или "добрый вечер", в зависимости от времени суток. В обед она ничего не говорила, видимо затрудняясь подобрать уместное слово. Безжизненное лицо походило на неумелый натюрморт, а густым сургучом ее бровей можно было заклеить посылку или закупорить бутылку. В столовой не было пальм и шандалов, не играл оркестр, бузы здесь тоже не наливали. Но гастрономии этот факт не портил, аппетит непременно приходил, притом точно по расписанию или даже раньше. Массивные люстры на потолке напоминали о былой роскоши и величии, коих и ныне, впрочем, оставалось предостаточно. Открытая терраса обычно скучала от одиночества даже в хорошую погоду.

Поселили О. в одноместный номер на втором этаже. В нем все было стандартно - ванная, душ, холодильник, чайник, кровать, тумбочка, тщедушный шкапец. Необычна была лишь чистота урыльника. Проходящий сквозь гофрированное стекло ванной комнаты свет, непредсказуемо ломался. Ширина балконной двери - с крышку гроба, однако сам балкон был просторными и выходил на южную сторону. Балконный столик размером не уступал ломберному. Читая книгу после обеда, О. с удовольствием грел ноги (до остального тела тепло не доходило) и рассматривал божьих коровок на отвесах стен. Позже О. переехал поближе к горамн, на четвертый этаж.

На следующий день О. выписали процедуры. "Пантотермотерапию брать не буду, - подумал О., - пятнистых оленей жалко, точнее их рога". Ингаляции он предпочитал совершать в кальянных. Душ шарко мог понравиться только садо-мазохистам. А раздутые щёки орошающих десны напоминали хомяков, а потому претили эстетически. Он искренне клялся врачу неукоснительно проходить назначенные манипуляции, однако почти никуда не ходил, кроме бассейна и нарзанных ванн. Хорошо еще, что среди лечебных процедур не было закона божьего. В нарзанных ваннах, принимать которые следовало нагишом, медработник через каждые пять минут подходил и спрашивал: «Все нормально?». Поскольку достоинство ограждала узкая фанерка, О. всегда отвечал на этот вопрос неуверенно. Ванны слегка разгладили лицевую хмурь, а микроклизма вдобавок - еще и кишечник.

Умильные будущие мамы бережно носили круглые выводковые сумки. Истерички не наблюдались, инвалиды лыбились. Не производившая впечатления курортная публика в общем была деликатна. Настолько, что никто не замечал друг друга. Не скабрезничал, не откалывал ничего зазорного и предосудительного, по крайней мере, на людях. Жизнь санатория не сотрясали скандалы, о непристойностях и постыдствах было не слышно. Медсестры, например, не покидали постов и при самых невыносимых либидальных зовах. Отсутствовали и неловкости. Все было добродетельно и упорядоченно. Физическая активность, оздоровительные ванны, тихий час, терренкуры, настольные игры, концерты, танцы. Репутация храма здоровья не спускалась с высоты. Рядом с благонравными женами бальзаковского возраста на коротком поводке послушно паслись их благоверные. Тяга адамовых потомков к красоте - ветреным молодым прелестницам - не только не поощрялась, но и пресекалась. Без каленого железа, но цепкими щипцами, сдавливающими уязвимый маскулинный предмет. Когда дамы отлучались ненадолго за десертами, попудрить носик или в вихревые души, охламоны расслаблялись и пытались озорничать, подбивая клинья к объектам устремлений. Однако последние, знавшие себе цену, как правило, оставались равнодушными.

С крупных чёрно-белых фотографий в огромных рамах, заполнявших коридорные стены почти всех корпусов, на отдыхающих взирали волевые "пилигримы" здравницы.
Их лица поражали современного малохольного отдыхающего цельностью и жизнерадостностью.

Внутренний сквер через задние ворота выходил в большой городской парк. В один из вечеров ноги О., не спросив разрешения, вздумали моционировать. Серпантинная дорожка смело сбегала вниз. Перила провисли как провода, их гнутый "рельс" витиевато вилял по неровностям. Тягучий горный воздух, который можно было бы продавать задорого, щекотал лёгкие. С шести вечера заняли свои места звёзды. Завораживали очертания фонарей, в сумраке выглядевшие колдовски.

О. нравилось гулять в тишине, так лучше думалось. Под напором кислорода оживали мысли. Огоньки многочисленных дорожек, кафешек, площадок, мостиков дразнили любопытство. В бильярдной было тихо. Шары и кии, как впрочем и игроки, сегодня отдыхали. Без скрипа и седока качались качели, их шарниры не страдали артритом. Шум внизу выдавал горную речку... Издалека неслась строчка из песни: "...ни о чем я в жизни не жалею". О. призадумался, вдруг ему на голову свалился каштан. Он его поднял и положил в карман. Пляшущая надпись на заборе "движение это жизнь" - в эту минуту казалась достоверной.

- Для выхода из паркового лабиринта нужна нить Ариадны, - подумал О. Но ее у него с собой не было.


Глава 3


- Извините, - позвал О. горничную, - можно что-нибудь сделать с холодильником. В нем тает лед и капает вода. Всю ночь мешал мне спать.
- К сожалению, нет. Прежний жилец переморозил. Потерпите.

Настроение с утра было чудесное. День был холоднее прежних, но очарования утра не портил. О. быстро принял бодрящий душ, сменил вчерашнюю одежду. О. любил находиться один, неторопливо рассуждать над жизнью, определять желания и робко строить планы, которые менялись с космической скоростью. В век циников и прагматиков О. относился к редко встречающемуся разряду не бездеятельных мечтателей-идеалистов.

- Один, два, четыре, Союз! - звучали по-военному позывные из рации администратора.

В коридорах много раз слышалось "Доброе утро". На отдыхе люди обычно очень вежливы. Утро и впрямь было такое, каким должно быть. О. сходил на легкий завтрак, хотя и не был особо голоден, скорее ради возможности посидеть на открытой веранде с чашкой кофе, поблагодарил официанток в накрахмаленных передниках.

После завтрака, не размениваясь по мелочам, О. рванул на улицу, которая ждала его уже битый час. По дороге из столовой попрыгал на бордюре на одной ноге, радуясь своему умению держать равновесие.

- Когда день задался, даже валять дурака приятно, - подумал он.

Рядом с главным корпусом ель жадно пила из шланга. Заработавший фонтан заботливо умывал чаши. О. направился к ступенькам в курортный парк. Почва при спуске была сплошь из камней. Некоторые корни деревьев росли прямо в воздухе. На траве блестела роса. Белки оживленно шушукались и акробатически перебегали и перепрыгивали с ветки на ветку. Пчела упала на спинку и закружилась, не сумев перевернуться. Гравийная дорожка приятно шуршала под ногами. Парк безжадностно делился фитонцидами. О. решил осмотреть противоположную сторону, где ещё не был. Встретившиеся там сосны не уступали корабельным. Прыгавшие с куста на куст сойки с крыльями цвета какао с молоком и черными хохолками - без боязни подходили на бесстыдное расстояние. Лощина хранила сонливую прелость. Узкоглазая кошка загорала на солнышке, при приближении она с аппетитом облизнулась. Он поднимался все выше и выше. Долина роз еще не пробудилась. Подъемник был выключен. О. пересек березовую аллею, посаженную комсомольцами и молодежью города, плоды их труда впечатляли.

- В союзах молодежи нет ничего плохого, - продекламировал О. - Когда они сажают деревья.

Пейзажи менялись, очарование не исчезало. Казалось, чуть-чуть, и он дойдет до самого неба, схватит его рукой и не отпустит. Но конца и края не было. О. прислонился к гроту. Над ним висела груда скальных мышц. Роса была даже на перилах смотровой площадки. Луна, прекрасно уживавшаяся с солнцем, осталась; йй наверно хотелось полюбопытствовать, каким будет утро. Панорама завораживала. О. доверился инстинктам: вокруг парила приятная безмятежность, как в далеком детстве, голова отключилась, мысли о работе, проблемах пропали, стресс засох и скукожился.

- Оказывается, человеку немного нужно, - вел с собой диалог О., - смена обстановки, свежий воздух, покой, прогулки, здоровый сон, новые впечатления. Излишества, алкогольные излияния, шумные компании, непотребства - не обязательны.

Его alter ego не смог опровергнуть эти рассуждения. Вдалеке лаяли собаки, но их голоса не были надрывными. О. перестал делать дагерротипы, решив полностю предаться прелести зарождающегося дня. Снимки, как натюрморты, мертвы; подлинную красоту не заберешь с собой. Температура и влажность менялись, но оставались комфортными. В низинах прятался вчерашний день, его холод был настоящим. После физической активности запахи стали ощущаться острее. Цветы, не замеченные О. с утра, теперь источали причудливые приятные ароматы...

После обеда  О. поехал на экскурсию на Домбай. Его соседом по автобусу оказался бывший депутат со следами пиявок на спине, трудившийся теперь предпринимателем. Долговязый Ю., помимо того, что не был скупердяем, обладал хорошим чувством юмора - из-за чего обычно утомительное автобусное вечернее возвращение в санаторий - в этот раз прошло нескучно. Ю. становился серьезным только тогда, когда делился жизненными трудностями - три жены, сожительница и любовница.


Глава 4


Поднятое дворником облако пыли долго таяло в утренних лучах. В санатории никто не говорил о политике, что О. несказанно нравилось, это было излишним.

- Привет! Давай выпьем, - предложил А., вчерашний знакомый по бильярду, вышедший от массажиста в восемь утра.
- Я приехал сюда лечиться, - ответил О.
- Я тоже! - искренне подтвердил А.

О. ждал своей процедуры, оглядывая окружающих.
- Можно? – спросил входящий в кабинет напротив.
- Не видите, я занята, - отхлебнув чай и откусив пирожное, ответила медсестра.

Накануне О. два дня подряд рисовал пейзаж восхода солнца в горах при наставничестве местного набожного художника. Для первого раза мазня вышла недурной. Правда впоследствие некоторые утверждали, что беседка на переднем плане напоминала трамвай. Помимо живописи художник В. увлекался сухим голоданием. О. удивлялся как В. после занятий на пленэре умудрялся обильно отдавать свою воду природе, ведь голодание было сухим. С утра В. съедал лишь засушенный плод гвоздики. Данный вид духовного и телесного очищения широко импропагандировался В., в том числе на коммерческой основе. Искусство кормило нерегулярно. Кроме уроков рисования и голодания, приходилось подрабатывать сезонным сбором лекарственных трав, сдававшихся провизорам. О. надеялся, что конопли среди них не было.

- А где здесь можно купить сигареты? – адресовала молодая особа в обтягивающих легинсах опрометчивый вопрос в медрегистратуру.
- Простите?! – все, что смог ответить вышколенный сотрудник.

У бювета О. в очередной раз встретил скромную незнакомку, за который наблюдал уже второй день. Впервые он обратил на нее внимание при подъеме в горы, тогда они сели в одну кабинку. Брюнетка обычно молчала и лишь мило улыбалась. Сегодня платье из плотной ткани в цветок особенно подчеркивало ее стройные тонкие ноги. В мозгу О. моментально возникла схема обольщения, но услышав позже телефонную речь девушки, нереализованный план лопнул как мыльный пузырь.

О. ненавидел рано вставать и жить по расписанию, а в санатории приходилось делать и то, и другое. К своим годам по средним меркам он достиг порядочно, но и здоровья потерял немало. Особых планов на жизнь не имел, а если они и были, то достаточно смутные, в процессе формирования. На сегодня О. запланировал взойти на самую высокую точку курорта. Он постарался закончить свои дела до обеда, чтобы потом рвануть в горы. В этот раз О. наметил идти так медленно, насколько это возможно. В итоге поговорка "тише едешь, дальше будешь" - сработала. По пути он встретил слепую с четырьмя дочерями. К сожалению, в данном случае курортная природа оказалась не всесильной и ее недуг не пропал. То и дело попадались бегуны, повышавшие самооценку статистикой. О. понял, что у всего в этом мире есть продолжение. Эта аксиома ему понравилась.

О. чудом успел на ужин, который, впрочем, отдал врагу. Взял в номер три пакетика чая, кусок кекса и пять пакетиков сахара. Поднявшись к себе, вскипятил воду и заварил чай, включил концерт для фортепиано, скрипки и виолончели с оркестром и решил постирать белье. Звуки вечности заполнили комнату и стали собираться под потолком как пар в бане. Расслушав музыку как следует. О. машинально перестал стирать. Кран остался открытым, мыльная грязная вода медленно стекала по стенке ванной.


Глава 5


С ним все хотели общаться, но О. предпочитал одиночество. Знакомства не пресекал, но каждый раз придумывал правдоподобные причины ретироваться и не выслушивать очередное смертельно скучное бытописание.

- До того, как понять другого и давать ему советы, сначала разберись в себе, - объяснял себе он такое поведение. - Ты тоже собеседник своей персоне. Нельзя лишать себя возможности поговорить с собой по душам. Твой внутренний визави растет, меняется, если с ним редко общаться можно отдалиться и отношения с этим близким неминуемо разладятся.

В один из дней после тихого часа О. решил прогуляться по центру города. Сон прервал истошный враний грай. Невообразимое количество пернатых собралось на какое-то важное мероприятие на деревьях у балкона. Фонтан отдыхал, то же делали и гости санатория. Львиные морды фонтана, которые удалось разглядеть лишь через неделю после приезда, щурились от влаги и солнца. О. поднимался по гранитной лестнице, прокручивая картинки первой половины дня. Намеченного маршрута не было, шел куда глаза глядят. По пути попадались крошечные дворики с полуразвалившимися деревянными домишками, годившимися разве что на дрова. На хитро натянутых веревках сушилось цветное белье.

- Где здесь антикварный магазин? - спросил О.
- Я по магазинам не хожу, не знаю, - ответил сморщенный как урюк немногословный уличный продавец грецких орехов.
- Антикварный в синагоге закрылся два года назад, не успели, - сообщил безупречно одетый, холеный раввин в обуви Gucci.

Осмотрев старинное здание, где теперь помещалась филармония с огромной музыкальной раковиной, а также игрушечный вокзал, О. забрел в старый парк аттракционов. После картинга, тира и колеса обозрения, зашел в мини-зоопарк. Там жили непоседливые необычные куры с мохнатой головой и такими же лапами и ярко-синие невозмутимые павлины, то и дело поворачивающие тонкие шеи в сторону. На обратном пути О., развалившись в мягком пуфике уличного кафе, выпил кофе по-трурецки и пропустил бокальчик Киндзмараули.

- Ну как тут у Вас?, - осведомился О. у официанта.
- Ничего. Климат - хороший! Скучновато немного и платят мало, а так, жить можно, - отвечал двадцатилетний М.

На ужин О. опоздал. Пушистые салфетки напоминали перья павлина. Сегодня на открытом воздухе выступала приглашенная певица в цыганском костюме. Пышная юбка с воланами до щиколотки собиралась на талии в складки. Здесь же располагался полужесткий корсет со шнуровкой. Спереди присутствовал разрез, красивые рукава расширялись книзу. Без украшений, фартука, монист и не босая лже-цыганка  - совсем не попадала в ноты. О. направился в бильярдную. Играть он не умел, хотел посмотреть на красивую игру умеющих. Среди игроков была дама Н. старше средних лет, но ее удар от бедра с прогибом был весьма крепок и смотрелся эффектно.

Пропущенный ужин О. решил компенсировать походом в ресторан. Внизу парковой зоны стоял гранд-отель, достоинством не уступавший Grand Opera. Запас аккумуляторов детских электромашинок остался неизрасходованным. Фланировавшие предпочитали шумные заведения с мешаниной из поп-музыки. Посчастливилось найти редкое место с джазом и мириадами разноцветных лампочек над головой. Налитые упругой жизненной силой неоспоримые достоинства хостесс на входе дополняли солидный имидж заведения.

- Хорошеньких взрослых девочек мало, плохих ещё меньше, - подумал О. - Но курортный отдых мне нравится. Целебный воздух и уединение - то что нужно.
- Кажется я похудел! Бока выровнялись. Вставать стал без будильника. Чаще улыбаюсь. Перестал куда-либо спешить. Почти не пользуюсь мобильным телефоном. Перестал вести шаблонные речи и растрачивать время на ерунду, - думал он не без гордости про себя.


Глава 6


О. проснулся рано, весь изнеможденный, вспотевший. Губы слиплись, во рту стояла горечь. Под глазами - темные мешки и красные пятна. Голова гудела, затылок ныл как будто по нему ударили. По подоконнику барабанил дождь. В распахнутой форточке завывал ветер. В облезлую оконную раму без штор смотрело серое месиво. Должно быть под утро пошел снег, а позже потеплело, пурга обернулась ледяным дождем. Небо заволокло непроницаемыми тучами. Осмотрев себя, О. обнаружил, что с вечера лёг спать в куртке и ботинках. Поворачивая немного голову, он увидел в комнате страшный беспорядок - на полу в слое пыли валялись коробки, пустые бутылки. Дверка одежного шкафа отвалилась, из нее вылетело зеркало и разбилось. С обшарпанного потолка с трещинами свисала желтая лампочка, с неровных стен отслаивались замызганные обои...

Вдруг, закрыв глаза на пару секунд, и напрягши голову, О. с ужасом понял, что нет у него никакой семьи, жены, детей! И что он не ездил ни в какой отпуск! Потому что он - одинокий, безработный, спившийся, страдающий многочисленными зависимостями почти что конченный опустившийся человек. У металлической кровати на ящике наподобие тумбочки, только без дверки, - стоял стакан мутной дешевой водки, отпитый наполовину. Рядом валялась упаковка антидепрессантов, какие-то психостимуляторы в белой пластмассовой баночке, таблетки от головы, перевернутая потрепанная книга со следами коньяка на обложке. Он отхлебнул немного, зажмурился на миг, проглотив горячительное, и откашлялся. Медленно перевернувшись на другой бок, он накрылся посильнее ватным одеялом с прохудившимся пододеяльником и, тяжело и горячо дыша, задремал.