Лидия. Глава 23

 
 
Саня сидел и молча, созерцал происходящее здесь, смотрел из беседки в сад.
Кирилл с Лидией по-прежнему стояли и не двигались. Интересно они-то где? Куда его любимая унесла? Чарующая красота вокруг них, все краски поменялись.
Или я так вижу? Спросил вновь себя Саня.
Может действительно зрение человека не всё видит, как должно. Вот раньше видел по-другому. Красоту замечал, красиво и восхитительно порою было, но сейчас так ярко всё выражается. Действительно, что ли в моём организме или сознании что-то поменялось? Словно, как в телевизоре включили яркость.

Вся семья ни на кого не обращает внимания, ни на меня, ни на Кирюшку с Лидией, хотя, что на них-то обращать, они и так всем видны.
Саня огляделся, в беседке лишь он один, остальные все там, на полянке, держатся за руки наперебой друг другу, что-то рассказывают, смеются и хохочут. Дед внука младшего вновь подкидывает, тот визжит от восторга и радости.
Силища в нём видать неимоверная, раз Максима смог подкинуть.
Подкинуть, а не просто оторвать от земли.

Мои родители стоят не подалёку от Кирюши, обнявшись, радостно улыбаются. Отец дотронулся до руки Кира, мама его в сторону отвела. Идиллия полная, лишь я выпал, и никто меня не вспоминает.
А, что я сижу? К ним идти надо. Он попробовал подняться, не смог встать.
Да, что же это такое?
Когда со мною это пройдёт?
Эй, наставник, может, хватит на сегодня? Мне это бы всё осознать.

Вновь тишина, слышимость отключилась. Вокруг образовался туман.
Откуда туман взялся?
И выстрелы звучат. Я, что попал вновь на войну? Один? Мне спасти кого-то надо? – Туман постепенно растворился. Видны окопы.

Это где? – Спросил Саня. Кого спросил? Себя или кого-то?
Видно отлично всё пространство. Светло, как днём, ракеты свечами висят. Противник их не жалеет. Люди ползут по земле.
Это что прошлое или будущее? – Вновь спросил Саня. – Не понятно.
«Прошлое». Идёт у него внутри.
– И что мне делать? Для чего я здесь? Ведь прошлое менять нельзя. Куда тогда повернётся всё это? Неизвестно.
– Ты не меняй, его ты не изменишь, смотри на него с миром, покоем, и сердцем освети. Давай, у тебя получиться.

– А ты? Ты кто?
– В данный момент, твой учитель. Но это моё было дело, тебе тренировка.
– А, что случилось не поправимое?
– Потом расскажу, давай свети на них.
– На какую сторону?
– Ты что не видишь, где русские воска, а где противника?
– А разглядел. Там, на нейтральной полосе, ползут. Наши? Ниже можно?
– Нет, не стоит, смотри отсюда, ты должен видеть. Смотри и мир транслируй, согласие примирение, нет лучше мир счастливый.
– Стреляют.
– Но нам-то без разницы их пули.
– Тебе может и да, а мне, не знаю ещё.

И Саня чётко рассмотрел, как стреляли с вражеской стороны, и попадали в ползущих людей. В русских окопах сидели бойцы, и Саня услышал разговор.
– Как прорываться? Немец так и бьёт не поднять головы, где же наша артиллерия? Обещали дать прикурить немчуре, но пока мы получаем. Первая группа вся полегла.
– Командир там кто-то шевелится. Вон смотри.
– Да верно. – Ответил один, смотря в бинокль. – Жив майор, жив, может ещё, кто жив? Залегли.
– Так, они не прошли, может, мы пройдем? В сторону может, отползём, туда дальше, там нет свечей.

– Как ждали нас. Это же надо! Ребята-то какие там. А!?
Сердце кровью обливается.
В окоп вполз ещё боец. Плюхнулся животом, выхватил бинокль и выполз наверх, смотрел в сторону лежачих бойцов на нейтральной стороне. Командир схватил его за ногу, стащил в окоп.
– Ты куда? – Тихим шепотом с матом произнёс здешний командир.
Боец не обращая внимания, вновь высунулся и всматривался на нейтральную полосу. – Левофланговый, три наряда вне очереди. И ещё тише добавил. – Если живы останемся.
– Есть! Три наряда. – Ответил боец девичьим голосом.

– Ты, как узнала? – Спросил командир. – Тебя послали с пакетом в тыл.
– Ага, я пойду, сейчас пойду, вот только Серёжу вытащить надо.
– Ты уже заработала гауптвахты трое суток.
– Есть! Трое суток, хоть неделю, только потом, подожди. Как знала, что такое будет, с собой мешок свой прихватила.
И девушка стала раздеваться. Сняла шинель, сапоги.
– Ты что делаешь?
– Я знаю, что делаю. Командира надо спасать.
Саня с удивлением смотрел на происходящее, по земным меркам, наверное, смотрел, открыв рот, как девушка раздевалась в окопе.
– Она, что хочет делать? – Спросил он удивленно у своего учителя.
– Смотри и свети, сильнее свети. Свети ей. Раскрой своё сердце.
– Как?

– Как, как, представь, ты берешь руками, и раздвигаешь свои рёбра, словно окно раскрываешь, и оттуда идёт свет. Это же всё в сознании. Действуй, дитя огня. Или ты уже струсил?
Не реплику струсил, Саня не обратил внимания, ему важен был процесс. Приходилось бывать в разных переделках, страха нет, но парить в воздухе ещё не приходилось.
Насколько смог Саня представил, как он раздвигает посередине грудную клетку, даже здесь на этом уровне помогал руками, и мысль горячая потекла.

«Свет идёт из моего сердца, свет мира и любви, покоя и счастья». Проговаривал и смотрел на девушку.
Она разделась до исподнего белья и сказала.
– Отвернитесь, жеребцы. Что уставились? Тела женского никогда не видели?
Бойцы отвернулись, некоторые получили подзатыльники от старого мудрого командира, у которого слёзы текли по щекам. Кто их заметил или нет, но Сане видно их хорошо. Командир был словно в ступоре, и что-то шептал.

Девушка достала из мешка свёрток, завёрнутый в тряпку, развернув, из него выпало красное платье и надела его на нагое красивое изящное тело, как увидел Саня, всматриваясь на это её деяние.
Достала ещё один свёрток, развернув его, оттуда выпали туфельки балетные, стала надевать и видно, что у неё тряслись руки. Видать сильно волновалась, не могла завязать ленты.
– Островский, завяжи, пожалуйста, никак не получается. Что-то мои пальцы одеревенели. – Попросила она.

Бойцы все разом обернулись. Двое кинулись к её ногам. Один положил её ногу на колени себе, завязывал ленты.
– Дак, я тебя узнал. – С восторгом вскрикнул он. – А в тот день, когда прибыли, думал, мне показалось. Ты же балерина. Я даже фамилию твою запомнил. Танцевала у нас в клубе «Металлист». Да, да точно ты. Ты, как попала сюда? В этот водоворот войны? Мыслимо ли дело для девушки?
– Долгая история, быстрее. Серёжа кровью истекает, а он в воспоминания подался. Только попробуйте мне его не вытащить и всех остальных. Я тогда не знаю, что я с вами сделаю. И быстро. Я не знаю, насколько меня хватит.
Девушка вскочила, и взобралась на бруствер.

– Лизка! – Опомнился командир, и крикнул ей. – Вернись, меня комбат под трибунал отдаст. Сам лично расстреляет. Глаз сводить не велел с тебя. Вернись! Воротынская! Боец!
– Не своди, но вытащите всех.
– Как же ты прознала-то? – С печалью и со страданием произнёс он. – Ведь заранее отправили тебя в тыл. Как ты здесь? Воротынская? Лизка, Лизка.
Сокрушался пожилой командир. Всегда считал девушкам не место на войне, да ещё такой, словно принцесса, словно дюймовочка, совсем дитя.

Саня вздрогнул, услышал фамилию, непроизвольно повернулся, свет, шедший из груди, пошёл в сторону
– Свети на неё. – Строго сказал ему учитель. – Помни, этот твой свет защита.
Саня увидел девушку на бруствере, в балетном па. Вверх взметнулись её руки и произвела низкий поклон. И развернувшись, что-то произвела ногами и вошла во вращение, развивая платье, словно красное знамя. Взлетели ещё осветительные ракеты. Загремели выстрелы.

Но вдруг зазвучала музыка, откуда-то сверху.
Выстрелы гремели, но все пролетали мимо девушки. А она танцевала и танцевала, воодушевлённо, с восторгом. Словно на сцене Мариинского театра, а не на бруствере окопа под пулями.
– Я не могу смотреть на это. – Простонал Саня. – Можно убрать эту картину?
– Свети. – Вновь строго произвелось в его мыслях. – Убрать нельзя, не для этого мы здесь.

И сам учитель тоже осветил девушку. А в её танцевальных движениях было что-то завораживающее. Её необыкновенные ноги в золотистых пуантах, выделывали такое, что сердце в восторге замирало. Земля промёрзла, но оставалась сухой. Ноги её, то проваливались в землю, то наступали на твёрдь земли. Пыль под ножками её клубилась, словно на современной сцене модный дым, Сане захотелось, чтобы земля стала твёрдой, чтобы легче было девушке танцевать. Такие ножки, такая девушка только в театре танцевать должна, а не под выстрелами.
Саня невольно закрыл глаза, но продолжал всё видеть и опустился ниже, и девушка осветилась словно прожектором.

– Ангел! – Ахнул кто-то из бойцов. – Ребята, смотрите ангел.
– Да два, смотрите. – В удивлённом восторге заговорили все.
– Крылья-то, какие! Никогда ангелов не видел.
– Вот и не верь в бога. А?
– Мы пошто отсиживаемся? Нам ангелы помогают, мы сидим. Вперёд ребята, вытащить надо наших ребят, пока немец не опомнился.
Десять человек ринулись из окопа на нейтральную полосу
Один командир остался, смотрел на девушку и молился.
– Они видят нас? Удивлённо спросил Саня.
– Энергию светящую увидели, твоё сердце источает сразу и мир, и любовь, и страдание. Убери страдание.

А девушка танцевала и танцевала. Платье её развевалось на осеннем пронизывающем ветру. Как хотелось Сане её заслонить, накрыть и вообще вытащить отсюда.
Смотреть на этот красивый танец было больно. Саня, подавил боль, и страдание попробовал излучать радость, не получалось.
Боль в сердце оставалась, тогда он посмотрел на девушку, отодвинув войну, сценой театра заменил. И воспроизвёлся восторг. И получилось, и с восторгом пошла радость, и он вновь повторил.
«Мир, любовь, гармония, покой, принятие, радость. Старался импульсом посылать свет в каждое слово и посылать на все пространство.
В осветительных ракетах красное платье переливалось радужным светом. А по земле тенью отражалась красная полоса, словно земля пропиталась кровью человеческой.
И слышалась музыка, и молитва командира.

– Откуда музыка? – Спросил Саня.
– Музыка Сфер. – Ответил учитель.
– Красивая музыка, как называется?
– Музыка будущего, июльская вечерняя заря.
– Музыка нашего времени?
– Нет, ещё выше, музыка нового века.
– Но, как это возможно? Её тогда ещё нет.
– Всё есть, в данный момент она нужна, здесь. Потом, в новом веке её сочинит музыкант и будет звучать на земле в этом мире. А пока она ещё музыка сфер. Оттуда звучит. Единый Всевышний помогает дочери своей.
– Удивительно! Мне удивительно.

Музыка громче и громче раздавалась над пространством, и Саня отчего-то, ещё не осознавая, что он делает, в музыку вкладывал своё свечение, наполненное миром восторгом любовью, гармонией.
– Молодец, догадался. – Услышал он от учителя.
Чарующие звуки красивой световой музыки, пропитанные словами. «Мир гармония любовь, радость» были посланы противнику.
Стрельба закончилась, на какое-то время остановилось противостояние, завороженное музыкой. И они оттуда смотрели на это красивое без подобное зрелище.
Танец – балет окрашенный войной.

А командир шептал, пробовал читать «Отче наш», но видать не знал. Начинал, сбивался и вновь, и вновь начинал, а может от волнения забылись слова. И он просто произносил,
– Отче наш небесный, спаси и сохрани Лизку Воротынскую и ребят всех наших, там, за бруствером. – Повторял и повторял без конца эти слова, пока все не вернулись. Втаскивая раненых и одного убитого. –
Тащите их домой, в батальон, скорее. Нам сегодня уже не пробраться к противнику тихо, придётся отложить. А я Лизку сейчас с бруствера стащу, пока фрицы не опомнились. Будет мне от командира.

И послышался тихое ругательство с матом, в прерывистом дыхании.
– Я тебе, Краснов, позже всё скажу, как немного легче будет. За Лизу головой отвечаешь.
– Живой, в сознании. – Радостно произнёс этот командир. – Есть товарищ командир. Несете его, несите ребята.
– Свети, это ещё не всё. – Услышал Саня учителя. Ставь фантом её.
– Как?
– Произнеси фантом, и образ её держи. Сейчас, как её командир стащит за ногу, сразу говори. Сотвори танцующий фантом.
Музыка ещё звучала. Саня приготовился, попробовать, проделать так, как объяснил ему учитель. И как только командир поймал её ногу и схватив, стащил в окоп. Он мысленно озвучил. Получилось.

– Смотри, получилось. И от радости повторил.
– Зачем два-то? – Спросил учитель.
А командир накидывал шинель на девушку.
– Пахомыч, ну ты зачем дёрнул меня так? Коленки ободрала все.
Заругалась девушка. – Ладно, хоть чулок не было на мне, а то бы с дырками остались. По кочкам протащил, платье видать порвалось.
А он, молча, взял её сапоги, и крепко зажав её руку, потащил из окопа.
– Скорее Лизонька, пока нас не накрыло, бегом. Потом ворчать будешь.
Коленочки твои йодом смажем, и платье новое найдём тебе, лучше прежнего.
Уж командир, да и ребята расстараются. Бегом, бегом.

Она успела всё же, схватить мешок свой с одеждой. И только отбежали метров двадцать, как открылась стрельба и где только, что она танцевала, упал снаряд, затем другой и всё сравняло с землёй.
– Проводи до землянки. – Произнёс учитель Сане.
Саня последовал над бегущими командиром и Лизой Воротынской.

Интересно. – Думал он. – Кто она этим Воротынским? И похожа она вроде на Ольгу Григорьевну. Но ведь не она же, была там? Может сестра?
Он увидел, как к ним навстречу уже бежали солдаты, и один подхватил девушку на руки и понёс её. Здесь уже были недосягаемы для выстрелов и шли спокойно. Хотя это можно назвать спокойствием? Шли, укутывали её ещё своими шинелями, снятыми с себя и её, и ноги ей обернули.

– Всё наша миссия закончена. – Произнёс учитель. – Они уже дома.
– Мы ничего не нарушили?
– Нет, просто повторили тот сценарий, что произошёл в том времени, но осветил ты мощно, что нас заметили в прошлый раз этого момента небыло.
– Это плохо?
– Ни плохо, ни хорошо. Спокойно, чуть подхлестнул свет их. В прошлый раз дольше на несколько секунд раздумывали. Получилось, тренировка твоя удалась.
– А в том времени кто её проводил? – Спросил Саня.
– Я. – Ответил учитель.
– Они живы остались?
– И сейчас ещё здравствуют.
– Да? Удивительно, а кто они?

Но учитель не ответил, а Саня почувствовал, осознание внутри развернулось. Текучесть энергии и такого непрерывного потока, как показалось ему, сладкого и нежного. Что-то произошло в нём, как великое осознание всего происходящего внутри себя. Чувства его словно парят и в нём, и отдельно, в пространстве.
Почувствовал, как всё старое в нём уходит, новая осознанность встаёт на свои места, заполняя его. Всё старое, отжившее в нём, в этом прошлом времени прощается сегодня с ним. Всё больше и больше захватывает поле любви живым чувством живого Духа его возвышающего над ним, единым Духом светлой чистой любви.

Словно воскресил себя в новом теле в новой жизни. Почувствовал такую лёгкость, что только движением одной мысли, он устремился высоко, высоко, и пред ним возникла формула. Она вырисовывается огненным ярким белым пламенем. В этом пламени танцующая девушка из прошлого. Её переживания за любимого, погибающего на поле, наполненном пулями, сподвигло на танец. Формула женской любви просвечивалась и ярко подчёркивалась обережной энергией. Какая длинная формула. – Подумал Саня. – Не прочить, она уходит вглубь вселенной, охваченная белым пламенем.

Вновь возникли звуки земные этого мира, в котором он и живёт. Его вновь включили, в теле была лёгкость, и он легко поднялся. Возле беседки слышался разговор, послышалось сразу несколько голосов, спрашивая.
– А, где у нас Саня?
– Я здесь. – Ответил он, легко поднялся со стула и вышел из беседки.
Кирилл и Лидия тоже пошевелились, с удивление оглядывались по сторонам.
«Интересно где они были?» – Подумал, улыбаясь, Саня.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из инета.