Соломенная шляпка

 - "Упала шляпа, упала на пол..." - пел певец, муж спал, и я любила его, и тотчас вспомнила свою белую, ажурную шляпу, в которой была у матери лейтенанта... Я сознавала, что от меня сильно пахнет "Леди Шанхая", но от волнения, казалось, все чувства: обоняние, осязание, слух - притупились. Я только с тревогой и любопытством всматривалась в женщину, которая была моложе меня, и была полной противоположностью мне. Женщина - стоик! Она, так же как и я, боготворила своего сына, и так же, как я – любила его. Она имела право, она - мать, она была права. И почти, стиснув зубы, чтобы не выгнать меня, она слушала. Она была приятна, моложава и строга. Взыскательный взгляд ее карих глаз, на молодом лице, короткая стрижка, слегка подкрашенных, каштановых волос, все было в меру. Все это всегда присутствовало в лейтенанте.
Чувство меры, соразмерности, оно было в нем, как отражение его  матери, я теперь понимала это.
- Как вы посмели? - спросила она меня, с трудом, глядя на мои билеты, стихи и записи в прозе.
- Послушайте... Посмела. Уже 8 лет у моего мужа есть другая, тайная - почти платоническая , подруга.
- И вы знаете, что она есть у него и не ушли? Я сразу ушла, когда узнала, хотя Диме было совсем мало лет...
- Мы пережили такое горе: потеряли сына. Я прожила с мужем 30 лет. Тридцать! Понимаете? Ваш сын заменил мне моего, они в чем-то - и очень похожи... Тот вакуум, пустоту, которая осталась, как бездна, в моей душе после гибели сына - я заполнила вашим. Он такой же искренний, чистый и нежный, как мой... Я очень любила вашего сына. Я баловала его.
- Не надо было любить! - сказала мне женщина -стоик, не надо было баловать!
- Но я пришла, чтобы покончить, потопить все корабли... Простите! беспомощно повторяла я. Был знойный июльский день, он клонился к  вечеру, я чувствовала, что стала совсем мокрой. За прическу я не сомневалась. Мне хотелось снять верх белого, с черными декорациями, костюма, но я - интуитивно поняла, что это невозможно, что огромное декольте на спине, женщина-мать воспримет как оскорбление всех ее принципов.
- А как вы относитесь к тому, что он ведет такой образ жизни? Не желает жениться!? - спросила она.
- Как я могу относиться? Я - не мать, не судья, не проповедник! Я полагаю, что он слишком благоразумен. И это благоразумие идет  к нему от вас! В лице вашего сына, в его поступках, вы частично найдете себя... как зеркало в зеркале, он любит вас, он предан вам...
- Да, он любит меня! - с чувством полного удовлетворения, повторила его мать, а я с ужасом сознавала, что она ни в чем не поймет меня, осудит, противопоставит себе, своему образу мыслей, своей жизни, своей любви. Ее любовь была оправдана и имела фундамент, а моя любовь была оскорблением, извращением, дыбой...
Я очень торопилась, я боялась столкнуться с лейтенантом, едва переводя дух, в не застегнутых босоножках - я бежала вниз по лестнице, прочь из подъезда, лишь бы не увидеть его лицо: и нежное, и виноватое, осторожное, не видеть, как он, молча глянет на меня и спросит...
Гера, Паллада - Афина и Афродита - спорили за  любовь юного Париса... Кому же он отдаст свое золотое яблоко?!
Яблоко Париса.
Х Х Х
- У тебя все в порядке с головой? - спросил меня утром лейтенант, рано, едва он проснулся.
- Вполне в порядке! Моя голова при мне! - ответила я и повесила  трубку.
- Кто? - муж вопросительно поглядел на меня.
- С утра донимают! Придурки... - безразлично ответила я, хотя  сердце мое ныло от его слов.
- Привезли колонки для магнитофона из Москвы. Я просил динамики, а привезли колонки. Для тебя это сувенир, память о сыне, что ж  будет сувенир с колонками...
-  Что у тебя такая морда кислая? спросил муж, глядя на меня.
- Это от снотворных! - буркнула я, холодея. Я знала, что магнитофон я подарила. Кортик... Ножны будут у меня, а кортик - у него!
Х Х Х
- Я принесу магнитофон! - сказал Душка военный.
- Нет, нет... я не хочу тебя видеть. А шляпу... мою ажурную шляпку ты тоже принесешь, я ее забыла у твоей матери.
- Ее нет. Она выбросила ее в окно! - ответил лейтенант, а я не  поверила ему, рассуждая так, для чего бы это такая благоразумная женщина стала бы выбрасывать мою шляпку, если она не выбросила за  дверь меня.
- Вот так теряем! Одни голову, другие шляпу... - резюмировала я,  свой телефонный разговор с Душкой военным.
- Лучше шляпу! - благоразумно, заметил он.
- Это как кому повезет! - безнадежно добавила я, зная, что он  находится в состоянии аффекта от моих поступков.
- Я никогда не любил тебя!
- Полюбишь!
- Я никогда не обещал тебе ничего.
- Слава богу и не обещай! - я слабо отшучивалась, зная, что превысила все. Благоразумная мать, благоразумная учительница и я - нечто, не от мира сего, сидящее где-то на облаке! - все это я прекрасно понимала, как и то, что я была - как самая лучшая модель - нет, не кордовая, а радио - управляемая, мой юный, мечтательный лейтенант стремился в высь от земных забот и я знала, что со временем, именно я должна была бы стать на тот пьедестал, который был достоин меня... "Я забыла у вас шляпку! - сказала я,  позвонив к нему домой. Я не могла поверить, что ее выбросили.
- Ах, вы мерзкая, гадкая женщина! Ни стыда, ни совести у вас нет. Я выбросила ее на помойку!
"Нежный мой, Душка военный! Он не мог сказать мне, что ее выбросили на помойку. Он знает, что я - эстет, знает, что я нежна и бескорыстна. Я и помойка! - для него это взаимоисключающие  друг друга понятия, он по-своему навел справедливость в своем  окружении: Гера, Афина, Афродита...
"Упала шляпа, упала на пол..." - пел парень с экрана телевизора, муж спал. Я любила и жалела мужа - но, порою, в ослеплении ярости, я могла убить его. Выше татарок мозги лейтенантов не летают!
- Счастливый! - кричал о Душке военном мой муж... Две извилины  в голове, а женщины его любят! - но чем же он, мой интеллигентный муж был лучше лейтенанта, если у него также, как у лейтенанта была прочная, земная, рассудительная, благоразумная - живительная в постели, татарка? И теперь, когда муж обрушивал гневную  разоблачительную речь против Душки военного, я думала:
- А ты-то чем лучше? Точь-в-точь!
Я считала дни разлуки с лейтенантом. Забыть его я не могла.
Это сперва, в приступе отчаяния, я пыталась заменить его. Но согласиться на другой, худший вариант, я не могла, не хотела. Человек полностью обнажается в сексе. Как нежен, бесподобен лейтенант! Мужчины ухаживали за мною, но в "Интуристе" я сидела только возле Акмаля. "Вы что, мужики! Одумайтесь! Я же про вас роман  напишу! Один экземпляр отдам матери, а другой - жене!" - шутила я  со своими ухажерами в баре.
Мы тихо проводили время с Гиви. Мне нравилась его внешность, и то, что у него много женщин, и то, что я совсем не ревную его нравилось мне более всего. "Я так ленив, Анна, меня силком не затащить на бабу! - говорил Гиви и я верила ему. Полгода мы сидели с ним в мирных беседах я даже огорчалась, в душе, что совсем не  нравлюсь ему. Он принес вино и был в легком подпитии, Гиви слегка ущипнул меня за грудь, а я обрадовалась этому, он хоть в подпитии, проявил внимание ко мне. Эта была единственная ласка за  полгода и мне радостно было получить ее. Мое женское тщеславие  терпело жесточайший кризис, когда я начинала сомневаться в своем обаянии. Я не пыталась устраивать марафон с молодыми женщинами  Гиви. Нет, я мечтала не о правиле, а об исключении из правил.
- Гиви! - тихо проныла я... У тебя было много татарок! Ну-ка,  дай общее клише! - вкрадчиво попросила я.
- Очень сексуальны! Выкладываются - от и до! Жадные до денег! Земные, обычные. Все - втихоря! "Шито-крыто!" - только так и все такие! И еще - если татарку оттолкнуть- цепляться не станет. Переживать, страдать - да! Анн, это зависит от того, какие у них отношения, здесь много переливов, запрограммировать все невозможно! - сказал Гиви, связав все это с лейтенантом, он знал, что  я обожаю его, он понял, как я отношусь к Душке военному. Я никогда не могла бы плениться только внешними данными и молодостью  мужчины - без игры воображения, без влюбленности, без придумки.
Мне нравилось, что не обладая интеллектом Акмаля, Гиви, как бы  на ощупь, воспринимал мир как слепой - палочкой прокладывает себе дорогу, но мне нравилось то, что никакой злости, жестокости  не было в характере Гиви и я понимала, что это от того, что его  любят женщины. "Анн, с утра звонят, целое меню! Одна говорит:  блинчики, другая - манты... Нет, нет ничего не надо - просто посиди!
- А ты выбираешь мой бульон! - сказала я.
- Само - собою! - важно, добродушно добавил Гиви. Где-то, в чем-то мы перекликались с Гиви, с этим добродушным "прожигателем жизни".
Гиви был мой психологический двойник, но переливы копаний и всхлипы тончайшей психологии были для меня. "Приходи! Прочитаю! говорила я ему по телефону.
Пока пиши, отдельным изданием пойдет повесть обо мне! - добродушно отозвался Гиви.