и народом не оставлен

Пушкин добрый сердцем был,
но в ворон любил стрелять.
Он и ловеласом также слыл.
Привечал любую ****ь.

Родионовна ворчала:
- Не води ты в дом ****ей.
Но смирилась и молчала,
несмотря на возмущение людей.

А потом и люди смокли,
за поэмы всё прощая.
Он стихи всем обещая,
утирал лишь тихо сопли.

Но про сопли как-то грубо.
Неужели он сморкался часто?
Он носил зимою шубу,
но бывало всё же простужался.

Сапоги носил на босу ногу.
Вот от этого была простуда.
Няня не следила строго,
съев в обед еды два пуда.

-Что-то много стала жрать,-
укорил её поэт. -
Это ж вредно, как пить дать.
- Ешь лишь только винегрет.

- С винигрета похудею,
потеряю много сил.
Я собою не владею,
хоть ты Пушкин мне и мил.

Он её в сердцдх прогнав,
устремился на дуэль.
И Дантеса увидав,
не попал, как нужно, в цель.

Но зато отлит он в бронзе
и на площади поставлен.
он не мёрзнет на морозе,
и народом не оставлен.