А воздух осени - он нам и густ и пуст...

А воздух осени - он нам и густ и пуст
одновременно, как и содержанье
дня рядового. В ночь волшебник Пруст
уверить нас спешит, что и в стяжаньи
утраченного можно преуспеть,-
лишь зачерпни забвенья горстью тесной...
О, дай мне, боже, силы - не уметь
мелодию читать с листов древесных!
Хотя б сейчас, пред плахой ноября,
чернеющей в судьбе неотвратимо,
как дат в строке листа календаря
упрямый бег, безлюдье - карантина.

Кружат грачи, что чёрный рваный флаг
в порывах ветра над микрорайоном,
над всем съестным излишком, обронённым
в грязь, на асфальт ли, в милосердный бак.
В их родословной долгой, как конверт,
влекомый почты тройкою тщедушной
Россией всей,- Саврасов и мольберт,
в весенней ростепели, в мастерской ли душной...
А вдруг и так? Ведь жизнь - она как дробь,
чей знаменатель, день за днём растущий,
даёт в итоге - за окном сугроб,
зловещий таймер, что без нас запущен.

Грачи давно забыли путь на юг,
а улетят - так не найдут обратный...
Для них круженье средь небесной ваты -
будь то - туман иль снег, предвестник вьюг,-
единственное, что передалось
по генам всех последних поколений.
И, всяк из них, не ведает, что - пленник
зимы, что вечное легко легло под снос.
А этот случай, где пошло вразнос
исконное и не избегло плена
инакого, как витязь - по колено
под землю вбитый змием зло и верно -
в ряду классических стоит метаморфоз.