Храм

Насквозь пропахши ладаном и звоном,
мерячила паршивая овца
в огромном храме. Воск стекал к иконам
не то с небес, не то с её лица...

Душистый сумрак медленно качался,
на тонкий звук подвешен, как на нить,
которой трехголосный хор пытался
ничто и Нечто в нем соединить.

Столичный храм, как прочие столицы,
немного сноб, немного фанфарон.
Лукаво-понимающие лица
с нещадно раззолоченных икон

любили и прощали отстраненно,
без всяческой надежды на успех.
И по каким, неведомо, законам,
овца любила и прощала всех.

И так легко любилось и прощалось,
что в купольном туманном далеке
ей улыбнулись... или показалось?
не по канону, так, накоротке.

И стало ясно - там, в пространстве зыбком,
с той стороны захватанных зеркал
нет никого, но есть одна Улыбка.
Об этом Кэрролл тоже что-то знал.

Овца забыла всё, чего хотела,
когда сюда нечаянно зашла -
в приделе, не имеющем предела
она плыла, плыла, плыла, плыла...

и в тот момент задумывалась мало
о Боге - Духе, Сыне и Отце.
Но, для полёта этого хватало
овце.