Мысли вслух 1062

2.4.2. Золотое существо.

Здесь я опишу один из эпизодов, сильно помогших мне на пути, прежде всего как некий духовный камертон.

«Тонкий сон»: я в своей комнате. Вижу на полу листок бумаги, поднимаю его. На нём ручкой нарисована какая-то схема, похожая на дерево. Интересно, что схема эта не "плывёт", как это обычно бывает в осознанных сновидениях с картинками и текстом. Понимаю, что это – схема человеческого сознания. Приглядываюсь поподробнее: уровни, этажи, ответвления… Один из уровней мне кажется почему-то смутно знакомым: он не самый высокий, но – предпоследний, слева. Рассматриваю его изображение и вдруг переношусь туда...

...Вокруг - ослепительное золотое сияние, всё тонет в нём, очертания предметов угадываются смутно, всё плывёт в этом мареве, в этой золотой радиации. Это энергия, очень плотная и мощная. Оглядевшись, я вижу нечто вроде дворцового зала, где всё создано из этого сияния. Одной стены в зале нет и там - Ничто, похожее на небесную пустоту. В противоположном конце зала - нечто вроде трона, на котором восседает божество, а по правую руку от него - какой-то человек.

Божество это так же создано из света и его трудно разглядеть, лицо же его вообще почти невозможно увидеть из-за этого света - точно как когда смотришь на солнце, хотя здесь отсутствовала одна черта: болезненность - солнечный свет ранит, а этот свет не ранил. Сначала я подумал было, что это божество - женщина и даже вроде бы почти разглядел женские черты лица сквозь сияние и вообще что-то женское было в энергии этого существа. Но потом пригляделся и понял - нет, это не женщина, это всё-таки мужчина, изящный, с манерами принца в самом высоком смысле этого слова. Но позднее я отчётливо понял, что понятие пола вообще неприменимо к нему как неприменимо оно к лучу света. И форма эта - лишь создание моего разума, подпорка, с помощью которой он, разум, пытался совладать с этой трудно перевариваемой картиной, придать форму тому, что вне формы.

Его «правая рука» обладал более умеренным сиянием, в сравнении с божеством даже казавшемся тускловатым. Можно было разглядеть его лицо, худое и суровое, одет он был, как мне показалось, как-то необычно. Он стоял. Когда я появился, тот человек начал говорить что-то не слишком приветливое: стал перечислять мои грехи, говорить, что, мол, как я посмел здесь появиться и т.д. и т.п. Честно говоря, я не очень-то его слушал почему-то. И кроме того, божество всё время остужало пыл этого обвинителя - не словами, а как-то ... просто остужало. Мол, не перегибай палку. Наконец, божество совсем заставило того человека замолкнуть и спросило меня, что мне надо или зачем я здесь. Спросило опять-таки без слов, без телепатии, просто между нами не было границ.

На его вопрос я не нашёлся что ответить - просто ничего не было в тот момент в голове. Я был поглощён созерцанием этого божества. Было оно бесконечно милосердно: в его свете не было даже намёка на муть, все грехи, даже самые тяжкие, пред его ликом просто забывались как прошлогодний сон, исчезали как туман под утренним солнцем, теряли свою реальность. Даже не так: оно являло собой состояние совершенной, фундаментальной безгрешности и глядя на него, я видел, что все мои грехи - лишь морок, помрачение. Я увидел, что безгрешное состояние истинно, естественно, мощно и чудесно.

Божество мгновенно поняло моё состояние и с тихой и какой-то удивительной бесстрастной нежностью и любовью сказало ему без слов примерно следующее:

- Всё хорошо. Не отчаивайся. Всё хорошо.

И стало понятно, что пора уходить. Но природа этого существа такова, что оно не могло отпустить меня просто так. И оно сделало на прощание подарок: внезапно я погрузился в поток золотого сияния, пронизывавшего до самой основы, сияния, которое, казалось, вот-вот растворит меня, и я не был против. Ни одной мысли не было в голове. Усилием воли я попытался помолиться, и обрывки этих показавшихся сейчас такими грубыми слов были унесены этим золотым потоком на глазах, устанавливая полное безмолвие. Это тоже была своего рода молитва, но без слов, без «я», словно бы безмолвное устремление внутреннего взора к Истине, к Сердцу Бытия. Одновременно я начал ощущать плавный спуск.

Через какое-то время интенсивность сияния стала спадать и сквозь него стали проступать контуры моей комнаты. Я ощутил своё тело, полное невероятной неги, всё какое-то блаженствующее, отдохнувшее и словно бы исцелившееся, было удивительно хорошо, сердце казалось омыто в святой воде. Невольно улыбнувшись, я прошептал: «Спасибо». Некоторое время я лежал так с открытыми глазами и улыбался, глядя в потолок...

После этого эпизода я ощутил в себе новое качество - на фоне этого золотого сияния мои замутнения стали видны особенно явственно, чётко. Кроме того, оно послужило своего рода духовным камертоном: этот эпизод я использую для того, чтобы вспомнить это "истинное состояние", использовать его в своего рода "гуру-йоге".

Интересно так же, что если бы свидетелем всего этого стал, скажем, христианин, он наверняка был бы уверен, что видел Христа или ангела или демона, а буддист бы подумал, что это - йидам, или Авалокитешвара или Амитабха. Но по сути своей этот опыт был совершенно вне традиций, вне конфессий.

2.4.3. Лотосовый рай.

Здесь я опишу мир, являющийся, судя по всему, «чистой землёй». Если попытаться найти аналог в буддийской космологии, как одной из наиболее полных, ближе всего он к чистой земле бодхисатвы Майтрейи.

…Первое – это аромат. Тонкий, почти неуловимый. Неповторимый. Это как бы аромат Бодрствования, свежести.

Вокруг – озеро и я в центре него, на огромном листе лотоса, таком большом, что я без труда умещаюсь на нём. Всё это озеро сплошь покрыто подобными круглыми листьями и над ними на тонких стеблях парят в лёгкой дымке нежно-розовые чуть фосфоресцирующие цветы, каждый размером с голову человека. Вокруг царит тот особый полусвет, который бывает в ясный летний рассвет, когда всё тихо, всё мирно, всё – как бы приглушено, краски нежны, очертания нечётки. Ощущение волшебства.

Гористые берега еле видны в жемчужной словно бы утренней пелене. Вода между листьями, кажется, чуть светится – она не тёмная, а похожа на всё ту же дымку, сгустившуюся до жидкого состояния.

Всюду чувствуется некое невидимое святое присутствие, как бы беззвучная молитва, и кажется, что можно краем глаза уловить на каждом листе сидящую фигуру, погружённую в молитву или медитацию, но глянешь туда прямо и – никого нет.

Вот начинаю перепархивать с листа на лист, к берегу. Моё тело, свободное от плоти, невесомо и подвижно здесь. Постепенно берег приближается, обретая более чёткие очертания. Горы, или вернее – стены, окружающие озеро, будто отлиты из сплава золота и серебра.

И вот – твёрдая земля и я смотрю на озеро с неё. Противоположный берег почти совсем теряется. Внимание моё привлекается поверхностью скалы: она испещрена странными письменами, похожими на иероглифы. Эти знаки не отчеканены на поверхности и вообще словно бы не рукотворны, а являются естественным рисунком поверхности как у нас - выщерблинки и трещинки. Всматриваюсь в них и вдруг смысл их открывается мне подобно тому, как луна появляется из-за облаков. Открывается прямо, подобно музыке… чьё-то присутствие прерывает моё созерцание.

Передо мной в воздухе возникает Некто. Он парит будто бы сидя на чём-то, одна нога поджата. Одежды его отливают огненным золотом и багрянцем, лик его источает интенсивное, но словно бы сдерживаемое золотистое сияние: мне кажется, он специально умерил свой свет и облёк его в понятную моему уму форму, чтобы я смог выдержать его присутствие, но даже и в таком виде я не могу смотреть ему в лицо прямо: этот свет растворяет меня, рассеивает, как солнце рассеивает утренний туман. От Него исходит милосердие и всепонимание. В голове само собой рождается имя Ему - Милосердный.

Он, кажется, улыбается и чуть касается моей макушки пальцами. Мир исчезает в потоке золотого сияния...

Эти два эпизода, очень похожи по своему действию и для меня они не разные, это не два разных персонажа. Когда в сердце наплывает мрак, я вызываю в памяти Золотое Существо, как будто оно прямо передо мной и внутренне как бы совмещаюсь с ним, ощущаю в себе отблеск его чистого состояния, его сияния, и мрак исчезает. Для меня это нечто вроде скорой духовной помощи или своего рода камертона сердца.

Заключение.
В конце концов, не важно, в каком контексте, в какой понятийной системе мы интерпретируем то, что воспринимаем. Можно, например, описать всё, о чём говорилось в этой книге, в терминах психологии, можно бесов назвать явлениями нашего же сознания и так далее. Более того, даже в рамках одной понятийной системы можно предложить длинный ряд различных интерпретаций. Для меня тут важнее именно практический результат интерпретации воспринимаемого, а сами интерпретации, как и само восприятие, не могут быть совершенны и являются лишь инструментами на нашем пути.

Наиболее ценной, в конечном итоге, оказывается способность вообще не цепляться к какой-либо одной картинке, не воспринимать ту или иную интерпретацию как часть своего "я", которую нужно оборонять. Как раз желание оборонять своё понимание, возникновение негативных эмоций, если оно задевается, свидетельствует о том, что эта концепция встала на службу нашего самолюбия.

В этом смысле картины мира, описанные в этой книге, ничем не лучше. Те же восприятия, которые лежат в их основе, могут быть интерпретированы множеством способов.