Вакханочка

  Вакханочка
 
    Пригретая весенним Солнцем, мягкая, черная земля дышала материнским теплом; на ней уже появились первые цветы, первые гости, — казалось, — вот, сейчас, она распахнется и истечет медом и молоком, и изойдет морем цветов... а после... словно по осени... истечет кровью...
    Жизнь рвалась и тянулась к свету, я чувствовал, как Природа уже готова была пробудиться и вырваться наружу в каждом деревце, в каждом кустике и в каждой травинке; ибо все наливалось и истекало соком, соком животворящей силы...
    Я поднимался по горе сквозь лес, залитый солнечным светом; над моей головой раскинулось высокое небо, а внизу лежали озера с чистой, прозрачной водой:
 
    Передо мной лежат
    Прозрачные озера,
    Блестят, как светлые глаза,
    И... голубые небеса,
    Что тайну ночи сокрывают,
    Глядеться любят в те глаза…
 
    Вот только прогремела
    И промчалася гроза;
    И из капли дождевой,
    Приукрашена фатой,
    Семицветная девица,
    Мая юная царица,
    Взмыла ввысь, под небеса;
    И, как птица золотая,
    Ярким цветом вся горя,
    В небе ясном, голубом,
    Перекинулась мостом...
    Радость! Звон! Несутся звуки
    Вместе с солнечным лучом —
    Будто лира золотая
    Светит в небе голубом*.
    Отовсюду слышу трели,
    Отовсюду шум и гам,
    И потоки молодые
    Звонко мчатся по горам!

    *Лира Аполлона, Бога Солнца
 
    Весна безумством торжествует! Отовсюду слышатся звенящие трели, щебет, шум, гам. Лес залился буквально морем звуком. С гор несутся, журча, молодые весенние потоки. Весна ворвалась с Солнцем в голубое небо, на все лады поют птицы, весною упиваясь сладко. И все, все кружится в самозабвенном танце, все смешалось — небо, вода, земля, песок, камни, пыль — все охвачено каким-то ликующим безумством, все неистово и пьяно на этом дивном празднике жизни!
 
    Весна безумством торжествует,
    Природа буйная ликует,
    Все здесь превыше меры,
    Все мчится и кружится
    В самозабвенном танце Вакха и Венеры.
 
    Шумя, бегут весенние потоки;
    Блистает Солнце, птичий гам;
    Природы жизненные соки,
    Ожив, струятся по стеблям…
 
    Вдруг — что вижу я?.. Передо мной лежит прекрасная девушка, тихонько спит под тенистым деревцем... это вакханочка. Милая моя вакханочка! Она всю ночь бегала по горам, бедняжка ссадила себе ручонки и оцарапала ножки и так устала!.. но теперь спит. Ах, как сладко спит она!..
 
    Милая вакханочка моя!
    Как сладко спишь ты...
    Ты, наверное, устала,
    День и ночь ты танцевала!
    Ну, посмотрите ж, как она
    И прелестна, и чудна!
    Ей хотелось так кружиться,
    Танцевать и веселиться,
    Ей хотелось так бежать
    Вакха юность прославлять!
    Только в небе над горой
    Юный месяц золотой
    Просиял и томно стал,
    И она, презрев покой,
    Полетела в час ночной
    И кружить, и танцевать,
    И по горам, по долам
    Резвой козочкой скакать…
    Дайте ж ей безумной быть,
    Дайте ж ей в ночи кружить,
    Дайте ей любви напиться,
    Буйной жизнью насладиться,
    Чтоб потом опять уж впредь
    Мерно дни свои стеречь!
 
    Но что это!?.. Земля дрожит, пыль столбом стоит, летят камни, раздаются страшные звуки, гиканье, — я чувствую, как ко мне приближается вихрь безумства; это мчатся одержимые вакханки, снося все на своем пути. Произошла удивительная метаморфоза — благонравные девушки перевоплотились в менад и растворялись в Природе, они были одержимы, пьяны и единены с Праматерью.
 
    Ветки, камни, пыль столбом,
    Тирсы увиты плющом;
    По горам вакханки мчатся,
    Все безумства их страшатся!
 
    — О, господи, спаси меня! — воскликнул я и бросился бежать...
    Я бежал, не помня себя, цепляясь за кусты, которые оставляли на моем теле кровавые ссадины, я падал и вставал, я мчался быстрее ветра, я хотел жить... но с каждым шагом, за моей спиной я чувствовал горячее дыхание настигающей меня смерти... Вот я споткнулся, подвернул ногу, не в силах встать, — и вакханки набросились на меня и стали рвать мое тело, они царапали мне глаза, и в их искаженных мукой лицах я видел яростное Солнце... в этот момент, задыхаясь от боли в их когтях, я любил их, этих остервенелых женщин, этих эринний, что истязали меня в своей безумной феерии...
    Я лежал и истекал кровью, истерзанный ими, и медленно, мучительно умирал... но еще видел, как они кружились вокруг меня в своем безумном танце. Это были танцующие молоденькие девушки. Они плясали вокруг, одержимые демоническим вихрем, точно злые юные божества, ликуя и смеясь... Они праздновали свою победу, свою жестокую победу надо мной. И тогда мне казалась, что все это была какая-то оргия, страшная, безумная оргия. Умирая, я видел, как они скакали вокруг адского костра, огонь которого разгорался все сильнее и сильнее, поглощая их  алыми языками пламени, и в этом огне горели их юные души, но они этого совсем не понимали, и все кружились и кружились...