Он и одна

Когда глазами пелена, когда в душе и боль, и слёзы.
Она осталась вдруг одна, средь пустоты из лжи и прозы.

Он как всегда был допозна, пришёл задумчивый, усталый.
Смотрел глазами ночи дна и что-то в них её пугало.
Она вспорхнула приобнять, поцеловать небритость кожи.
И приласкать кудряшек прядь, - ведь был он всех всегда
дороже.

Он отстаранил её полёт и молвил как-то безучасно.
Прости влюбился, жизнь идёт, - накатом тихо-громогласно.
Я лишь пришёл забрать своё, на первый раз, затем остатки.
Ты знаешь всё уж решено, всё безвозвратно, без оглядки.

Стоял сутулясь, сам не свой, в руке держа неловко шляпу,
сливаясь  с белою  стеной, - распят или подобен кляпу.

И вдруг её расслышал смех, - ты знаешь, я признаться
рада.
Я не одна, любовь не грех, она надежда и награда.
Я не хотела обижать, но так видать судьбе угодно,
нам нечего двоим скрывать, - скрывать уже давно не модно.

И как давно? - спросил, сквозь стон, - растерзано, разбито,
жалко.
- Уж год, как самый сладкий сон, она ответила украдкой.

И он ушёл, и он сбежал, понять не мог, простить, осилить,
обиды шторма дикий шквал. И как могло всё опостылеть.
Ведь он же кажется любил, боготворил, был лучшим мужем,
но предала его, казнив и вдруг он стал совсем не нужен.
Не признавая лжи своей её корил, себя жалея, -
ему же было ведь больней, ведь он был чуточку честнее.

И ночь бежала по пятам, прохладой в сердце отдавала.
Жена, в обман своим словам, любовью тишины рыдала.

Хотелось вырвать эту ложь, сжечь изнутри, кто в ней повинен.
И унимала тела дрожь купаясь в звёздном серпантине.
Она была ему верна, всю жизнь и боль, все дни и ночи.
И отдала себя сполна. Не принял он, что ж срок просрочен.
Уж лучше быть всегда одной, чем подлости доверить руку.
Луна играла тишиной звериную рождая скуку.

Вот так порой сюжета суть, всё в жизни расставлять по полкам.
Он выбрал свой нелёгкий путь

Любви достались же осколки...