30. Тетради - отклики

    "Аристотель считает, что посвященным подобает не изучать нечто, но чтобы нечто произошло в них, а именно чтобы они стали способными к обучению".

     С. Вейль. Тетради.


     Стать способным к философии, а не учиться философии. А у нас: всякий, кто пришёл в аудиторию, открыл книгу - уже типа учится. А он не учится. Он не учится, он дурью мается. Он и его учитель пустые блины изготавливают - "философские".
А стать способным - это не к философии вопрос, это к событию в мире и к переменам с тобой вопрос. И тогда, и с учёбой проблем нет - есть жажда, есть стремление, есть устояние.
    А у нас - всякий может. Фига два. Потенциально и вообще - да, всякий... про которого как раз и говорим, что он всякий может, если... если станет способен... (точнее последнее не говорим). И никогда не спрашиваем - а стал ли?
    У Сократа были такие друзья - пока с ним - философствуют; как только без него - всё забывают - вот такие "философы". Но про Платона то этого не скажешь. Значит, Платон был способен к философии, когда встретил Сократа.


     "Видимость имеет полноту реальности, но именно как видимость. В качестве чего-то другого, нежели видимость, она — ошибка".

     С. Вейль. Тетради.


     Видимость через которую я вижу - полнота реальности. Но видимость как кажимость, как предоставление мне чего-то другого, нежели реальность - обман, иллюзия. Люди живут иллюзиями, полностью погружаясь в мир кажимостей, проваливаясь в каждую кажимость, становясь её рабом.
     Реальность скрывается или другими словами покрывается завесой, она недоступна в голом виде. И поэтому через свою завесу она кажет себя. Но сказание и сказ нашего мира о нашей реальности есть нечто иное нежели увлечением обманом и иллюзией. Последние уводят человека от реальности и заблуждают его - кружат голову или обещают блага, наводят несуществующие страхи или привязывают к себе желаниями. И тогда намаявшийся человек, уставший обманываться, говорит, что всё это лишь видимость, мираж и нужно познавать какой-то второй мир за этим предлагающим себя первым. Но и это не так. И это путь, заводящий нас в новый тупик. В казании себя феноменом заключена правда, которую отбрасывает человек, будучи не в силах её рассмотреть - свою немощь здесь он превращает в недоверие к миру.
    Видимость должна пониматься из буквального её значения - как видение. Что-то нам дано как видимое. Что? Мы говорим: невидимое. И обратите внимание, впадаем в противоречие - невидимое дано как видимое - вот где тайна, вот где интерес. Само это противоречие - не ошибка, и не нам указывать как быть устроенным миру (Лейбниц пожалуй, был прав, что он лучший по сравнению с любым "лучшим" нашего воображения).
    Встречать невидимое как видимое - вот наша задача.
   Помогать невидимому становится видимым - наша радость.
 Но удел, который мы сами себе избрали: видеть одно лишь видимое - печален.


     "Если бы я смотрела на себя в будущем как на другое существо, мне постороннее, я без малейшего отторжения совершала бы поступки, способные через определенный промежуток времени (пусть это будет две минуты, несколько дней, год...) привести к скорби. Я совершала бы и такие, которые могли бы позднее привести к благоденствию, — чисто рассудочно и без привязанности. И вовсе не заботилась бы о том, что произойдет.
Такова отрешенность относительно будущего. Если я прибавлю к этому отрешенность относительно прошлого (оставление долгов <должникам>), я отрешусь от всего, что не относится к настоящему. Вот одно из условий «состояния детства», «состояния бессмертия», «Dasein» (Рильке)".

       С. Вейль. Тетради.


     Одной малости только не написано - что это не "отмороженный субъект" и не "отмороженное детство" - это не то состояние, когда мы отбрасываем своё прошлое и будущее, как использованную туалетную бумагу и становимся идиотами-детьми. Потому что в таком случае, мы попадаем в "дьявольскую вечность", как однажды я её назвала. "Дьявольская вечность" живёт своеобразным "настоящим" - текущим сиюминутным, в каждом из которых "что-то есть". Трудно поспорить, что в каждом моменте "что-то есть" и что при желании оттуда можно кое-что извлечь. И что так жить "проще", чем неся на себе груз тяжести прошлого и тревоги будущего. Но "простота", которая здесь образуется хуже воровства.
     Истинная вечность и светлое детство образуются не таким образом, они больше напоминают моменты собранности наших временных состояний в точку насыщенного настоящего, то есть они не раздолблены в хлам по времени как все мы, а стянуты в нечто как актуальное "сейчас", и только благодаря этой стянутости больше не существует прошлого как прошлого (не существует не потому что оно выкинуто, а потому что оно здесь) и также не существует будущего как предполагаемого "где-то там" за горизонтом (оно вершится сейчас и есть чувство, что оно вершится сейчас). И вот тогда наступает "вечность" или игра ребёнка в шашки или шахматы, - "козлёнок ты попал в молоко", радуйся.

     Но наше время предлагает уставшим от прошлого и будущего людям "дьявольскую вечность" - специальными техниками оно расширяет объём сиюминутного и повышает его насыщенность - мы смотрим на яркие краски, за которыми ничего нет, но которые должны "пестрить" наш глаз, и мы втискиваем своё существование в какой-нибудь листок, букашку или игру, за которыми к нам не придёт ничего кроме другого листка, другой букашки и другой игры. Так мы насыщаемся и ощущаем своё существование - сбросив с себя груз прошлого и будущего, как пассажир спасательной лодки сбрасывает за борт лишних людей. чтобы выжить самому. И мы не видим и не задумываемся куда ведёт нас такой процесс по экспоненте.

     И человечество в целом сегодня, не умея переварить и преобразовать ни своего сложного исторического прошлого, ни задуматься как следует о своём всё ускоряющемся неизвестно куда опасном будущем - просто сбрасывает их за борт, чтобы ему жилось и дышалось легко, чтобы стало легче. Но вот что странно, при таких действиях, в нас во всех образуется не только ощущение какой-то лёгкости (невыносимой лёгкости бытия), но и какой-то подорванности одновременно. Мы накапливаем в себе всё больше чувство, которое похоже на "как всё хорошо, но что-то не так" - бинарное чувство, противоположности которого не соприкасаются друг с другом. Именно такое состояние и позволяет находиться нам в промежутке "дьявольской вечности".
     "Дьвольская вечность" - это рассечение потоков прошлого и будущего до их не-встречи, это их за-параллеливание, превращение их в рельсы, уходящие в никуда, а затем помещение себя между этими рельсами. Но столь же далеко куда будут убегать эти ничем не ограниченные рельсы, будем уходить между ними и мы - со своим "вечным настоящим" - никогда не сбывшимся, ныне не сбывающимся и не имеющим надежды сбыться вовек.
     Мы заходим и зашли уже в тупик, который почти кажет нам правду, а на самом деле дьявольски обманывает нас.
     "Дьявольская вечность" - это вечность идиотов, обнаруживших своё существование, но при этом забывших о своём призвании.