29. Тетради - отклики

    "Бог истощает Себя, преодолевая бесконечную толщу времени и пространства, чтобы взять душу, пленить ее; а \когда\ так как она сопротивляется и убегает, Он пробует еще не раз: то застигая ее врасплох, то принуждая, то соблазняя лакомством, Он пытается заставить ее съесть гранатовое зернышко. Если она позволяет себе выразить, пусть хоть на миг, чистое и полное согласие, Бог тут же ее захватывает. А когда она становится всецело Его, Он ее оставляет. [На полях: Вакх и Ариадна?] Он оставляет ее совсем одну. И ей, в свою очередь, приходится, хоть и ощупью, преодолевать бесконечную толщу времени и пространства, идя к Тому, Кого она любит. Это — Крест.

Физическая боль, доходящая до крайнего предела, без примеси утешения, сопровождаемая полным моральным изнеможением, — так полнота времени и пространства входит в небольшой промежуток времени и в незначительные размеры тела и раздирает душу. Так, а не иначе, душа проделывает в обратном направлении то путешествие, которое проделал Бог, идя к ней".

      С. Вейль. Тетради.


    Такое же гранатовое зёрнышко передают друг другу и влюблённые. Если им хватает сил преодолеть бесконечность расстояния до другого. При счастливом стечении обстоятельств, вначале, это происходит спонтанно, но и тогда, когда мы называем это случайностью - никакая это не случайность. Кто-то видит кого-то в божественном свете, это хорошо, но не обязательно чтобы с таким видением он мог сразу же отдать любимому вышеназванное "гранатовое зёрнышко" - переложить свою душу, свою любовь в него. Чаще всего игра в "гранатовое зёрнышко" не развивается, замерзает, приостанавливается внутри одного сердца. Он может быть и хотел бы, этот человек, любящий, но не может. Не может покрыть и превысить всю бесконечность расстояния до другого. И тогда остаётся только любить этого другого в самом себе.
     Но если зёрнышко всё же брошено, если его переброс успел случиться, то как бы ни хотели влюблённые оставаться всегда в тесной близи и никогда не расставаться - вступает в силу крест, который разъединяет их и подвергает немыслимым испытаниям, потому что вот это "зернышко" и вот этот "крест" - это вообще-то одно и тоже, только в разных проекциях.
    Конечно, можно жить неплохо рядом и при том - долгие годы в одном существовании, но речь идёт здесь о любви, о неподкупной любви как переосуществлении. Передать зёрнышко и принять зёрнышко собственно и означает переосуществиться. Если такое сложное задание для своей души исключить, то можно "пристроиться", "притереться" и "приноровиться" и так, с названием "любовь", но без истинной любви - без зёрнышка.
   Влюблённые перепрыгивают друг в друга когда их пропасти "случайно" сходятся, но ждать следующего случайного схождения они не могут, не в силах, и вот начинаются трагедии. Все трагедии влюблённых - трагедии времени, в котором их нет, в котором они не в единении - физическом, душевном, духовном. Единение никуда не делось и не ушло, но оно сжигает их изнутри, толкает их в невозможное и в бесконечность пространства и времени.
    Наш мир - это сплошные разъятые пропасти, в них только падать или обходить стороной, а влюблённым всегда нужно на "другую сторону".
Им так тяжело потому, что их любовь осуществляется в реальном мире, а реальный мир это Крест.

    Бог выполняет эту миссию лучше и с любой душой, но и Богу нужно согласие, хотя бы минимальное на "то, что будет". Уже раньше Симона множество раз писала, что всякая душа не желает Креста, она не может пожелать себе этого ужаса. Поэтому Бог улавливает её красотой, и душа в обмане начинает гоняться за этой оболочкой - в обмане, так как никакого согласия ни на что душа не даёт - и вот пленяемая красотами, она так и живёт в мире как птица в силках.
   А вот чистое и полное согласие, пусть и мгновенное - большая редкость. С таким согласием впервые начинается для души - нечто настоящее. Гранатовое зёрнышко - божественный посев, не может не прорасти. Но его проращивание не может в свою очередь не привести к обнаружению "страдания мира" - родина, откуда произошёл посев, теперь бесконечно далеко. Душа впервые просыпается - она восстаёт словно от сна - от только красот, только лакомств, только кнута и бича. С ней, с душой отныне не обращаются как с вечной беглянкой "туда-сюда"; душа давшая согласие это новая душа, сама дающая ответ миру. Эта душа, можно сказать, впервые становится. Прочие же души заняты тем, что по жизни мечутся.
    Крест - это становящаяся в вечность душа - душа новорождённого человека. А по жизни бегают - сбежавшие в жизнь души. Они не хотят умирать. Они не дают согласия. В их душе ничего не растёт.