Безымянная книга. 2020-2021

КАМЕШКИ

*

ранящие элементы окружают шум
распутывают двери, руины волос               

танцующий василиск живёт
лишь с разрешения пьяниц

*

как тебе краденая вода на углу охоты?
устилаясь в мягкое, лживое "я"
(аппарат скольжения)
каждую неделю уходит ровно один зверь

*

длиной в три осы
боевой порядок

страниц-волнорезов
от ночи прозрачной до ночи подгнившей

*

у правды резиновое копьё:
"слишком много капель о двух ногах"

правда окатит из такой тарелки
что связной покажется черепашьей походкой

*

сорок страниц отказалось
соединяться в книгу
                               
подавившийся запонками
контрапункт унижен

*

сварочный аппарат оставляет гортензию
на целых полчаса в пустой квартире

художественные обвинения разваливаются
под воздействием вредных привычек

2020-2021


ТОЧКИ & ЗАПЯТЫЕ

*

единственная
запись на подбородке -
площадка по которой
топают лодыри

*

в доме с нескисающим молоком
хлопающая форточка
помогает избежать диссидентства

*

италия вот что
получается если хорошенько задуматься

*

"я" упругое, договорённое -

лишь бы ошибиться ручьём

*

ледяные косточки в креслах
разбухшего светового театра

*

ветер - хромая утка на майской прогулке

*

дерево
с дареными корнями

оплата жизнью, оплата стеклом

*

перемещение коллекций
даже ниткам приходится потесниться

2020


МУХИ

[подслеповатый абонент снова доступен]

стеклянный ***
под лучами заходящего
комитета

*

(почти) любая музыка
состоит из одних и тех же нот

так же вот можно со строками

*

подводные камни
будут играть в футбол

*

давление
как прищур
между "здесь"
и нитевидной породой

*

снежок прозрачный как пятилетний мальчик
и солнце играющее за белым ручьём
нередко бывают отравлены

/слизывают соль во время охоты
на трёхстороннюю барыню/

*

губы твои
запеленать в опалу

часового театра

*

солнце

упорное как заяц
с густыми ногами

*

не хочу мыть полы
внутри медузы

из одного тщеславия

*

беззащитны 11 ламп
на берегу пролива

каким табаком наполнить ботинок?

*

старики похожие на вышивку
по мягкому льду

*

свистишь
как будто в человеке
уже немало тёплой головы

удлинено тающими шагами
холмов

*

ещё одна серия
пустых фотографий неба

паническое достоинство очистилось

*
черепичная башня и снежный ручей
– оба в
воровских кавычках –
беседуют о смятении

*

о если бы линейка расцвела
как бритый врач
на примирительных работах
в огрехах белого
сознания с чёрной рыбой

*

люди которых забыли
потому что были они послушны

стеклотара оставленная в темноте

*

глубокий интерес к моральным исчезновениям
при отсутствии ледяного коннекта

есть в этом особая средневековая сексуальность

*

выбор понятен
как осёл нагруженный тальком

будет снег хозяйствовать в квартире
наш самосевный полисмен

*

мы
уже покончили с
литературным прошлым

теперь намного легче
двигаться под уклон

мимо накопленных за ночь
листьев и оперённых стрел

срывая с себя размокшие занавески


*

что подарить
термоядерному синтезу
на день рождения?

2020-2021


УЗЕЛКИ

338.

безымянная книга тоньше
задуман-
ного ногой

ирония – ключ тяжёлый
от мухляди костяной

(так ничего и не откроешь)

бьёшься с размаху о "если"
полированной даты

339.

уволить
много-
обещающее слово
начинающееся на четыре буквы "а"

во время
бесконечной съёмки, возможно,
в режиме "сингапур жив"

340.

с золотыми пистолетами единоначалия
посольство не входит
ни в широкие ворота ни в узкие

котлеты оголтелые свободны
и новости восполняются зашейной почтой

все длинные кости уже подключены
реальности нет и с этим надо смириться

341.

задача для испорченной реальности:

окружить шероховатый
плетёный шар
где стоячая вода
перемешивается с проточной

обозначить в горсти слов
те оттенки которые вместе не ночевали

342.

ничего не отражать, ничего не забирать
поворачиваться в хозяйственной схеме
будто дерево многих финальных деревьев
передавать обученную муху
праздничными руками
в руки вопросительные

343.

море
с каменными шхунами

разрежённое как желтизна
мочи на снегу

может задушить невесомую руку
в задаче о трудных животных

344.

спичка-синичка, дай пить
– не потому что слово есть (его не видно) –

всё равно в баньке живёшь
жалишь господ хороших да лакомых

скользишь, скрадываешь двери
неуловимые, как город лжецов

до оформления компостеров из пара

345.

шары с кукольным мусором
как эластичные фрегаты

уточнят чего доброго
птичью челядь

цветущие копыта затмят

346.

хлеб струнного маятника

трёхстишие сверкает острыми
гранями как брошенная лопата

цвета качаются ледяными пилами

немелодичные слова
фосфоресцируют в ульях

347.

окопавшиеся на стеклянном берегу
любовники ослабевают

после перестрелок с дежурными

вторник не определён у того кто на время
отдал им надтреснувший эпизод –

там шелушиться можно, как слова
играющие глазом безымянным

348.

так пресытился боевой колесницей
что здоровые колени вернул завхозу

осыпав милостями напоследок

неподвижную марью

выбросить лук не получается
ни с первого ни с третьего раза

349.

декораторы музыкальных секвенций
ослышавшись вываривают

восьмую ноту и
гул идёт через стаканы звука

не задевая солнечных петель
не занимая слов из рыхлых скважин

350.

формула виснет на перекрёстке
формула лжёт

истопник погружён в обмякший акрополь
после недолгих блужданий в лимбе

реальность? над морем носят битую посуду

351.

Танец амплитуды упорядочивается. Может
ли он сохраниться, окутанный
самоцензурой,
как в неработающем холодильнике?

Времена глаголов, о которые
бьёшься предплечьями.
Закон тяготения спит, будто карманник,
внутри третьего блюда.

2020


СКВОЗЬ ТУСКЛОЕ СТЕКЛО

122.

голос хочет но не может
оставить в покое –
фразу какой длины теперь ему доверят?
последует ли сокращение книги
глиняных этажей

и бутылей неповротливых
как нектариновые пряжки?

натюрморт прижат к пласту
размягчившегося металла

варианты ответа: да / нет /
давай сначала вернёмся из театра
подчинимся хотя бы какой-то из сторон медали

всем сумасшедшим винтикам
к новому году придётся меняться

123.

кровля смеха
пытается быть чем-то более резким
чем отрывок из

старшей подруги
с выпадающим насветло глазомером

стал нуждаться в балласте
тот кто жил с шерстяной плотиной

смещался, смущался в рассосанном хлебе
будто кларнет без мотора

тень от
грубо упавшего имени
(обновляется) -

сохранилась
на грохочущем пиджаке

124.

беспокойны, беспомощны
машины рассвета
ускользающие с каждой пОрой
кустарные бунты - выносимы ли?

(кто был послушен
испёк на солнце корягу)

оказались у разных стен
свободные от оплаты берлог
гильдиям землистого
голоса

два выхода укрыты занавесом
смеющимся, не подписанным
оба - к запястьям снега

125.

пусть слёзы
какие-то новые
посольской матрицы

и пуговицы, пролизанные ветром

пусть близостью ручной
обласкан
проволочный смех

ранит окружности

не хуже
чем звуки
из островерхого здания

126.

автобус наполнен пылью
высшего качества

одетые в бесцветность попутчики
смешиваются

притягивают болотную воду

с настойчивостью
способной оживить бумажного осла

улыбку отменяет

рыскающий признак
всегда готовый к повторению

125.

чертежи беспомощны
всё что у них есть упало
с притворного континента

в полированной статуе отражается
то чего уже не боюсь -
молчание хромой прозы

на преувеличенной скорости врезаться
в старинный чёрный бульон -
почти рождение после смерти

всё уже состоялось и разделилось надвое
на карнавале слепых

под граммофонные записи
мартовского света

2020


ЗАЗЕРКАЛЬЕ

195.

касательная разучивает
бумажный холод

колеблется достоверность морей и огрызков

пример неприменим
как будто играет закрученным клювом
первый из мародёров

в грубых сумерках счастье и
некоторые объекты величиной с горошину

прекращают обмен
соломенных плеч

человек исторический
забывает правила умножения
пчелородых подушек и спиленных деревьев

большие корзины выжигаются изнутри
никаким звуком
даже радушным

одержимые маятниками
закладки
содержат зверей лишь из ритма

196.

тот, кто хотел быть всем
– уважаемый, частично покойный –
может
как вызревший шар
допустить игру заноз

пусть
словно заколоченный крест-накрест
сатурн проповедует
сточным водам

сбрасывает не один
а все холмы в дневную память

197.

человек с номером "мне осталось"
целую ночь вёл облаву
на театральный смех

путь сквозь детство
разведан как ржавый винт
или большая нога, издали городская

исчезновение флирта - о бедный гамлет

больше всего хотел быть усталой лампой
наброском всего, что может высохнуть на солнце
расстаться с горящим волосом

совсем не уверен в раненом саду
с похожей антропометрией

2020


ОШИБОЧНЫЕ ТЕОРЕМЫ

65.

всё закончилось
как сказочная схема
по преобразованию дачных поселений
в витражи

прикуриваем вторую от третьей
четвёртую от второй -

с каких это пор
черчение смолой по снегу
приравнивается к весне?

надвигается гетеронимия
которую может предотвратить
лишь разнузданность
старших братьев

сумеем ли различить особенности
циклопических домов?

2021


ДРУЖЕСКИЕ БЕСЕДЫ С РОБОТАМИ

112. Робот Александр пишет нейросети Марии

Крута подъемная краска,
и профиль продолжает плыть, как черный дымок по воде.
Солнце все так же весело рисует
бельма на суперобложке.

Поутру исчезают
сундуки, мел и чистые стены.
Пейзажи, в дни поминок уносимые на плечах.
Большие, большие столовые
в доме, вмещавшем любовь и разговоры.

Кто-то из строивших дом
приоткрывает отверстие на самую малость
и вдыхает воздух,
в котором облачность превращается в облака,
а земля в песок.

Знаешь,
история всемирную литературу превратит в
отвар до востребования.
Боги живут под ветром необязательных сожалений.
Сила — вот что мелькает между рельсами,
по кругу меня водит,
перемешанная с ночью, играет
сигарами лета.

Тебе не раз приснится: каруселирует зверь
в огненном гробу. Грузные птицы
бомбардируют голову.
Будешь толочь камень усыпления так,
что я смогу открыть себя только в твоем моллюске.
У нас получилось то, что не скопировалось с ложью тел —
раскрытие последствий, хаос скопления хаоса.

Нет известий от наших,
темных, увядших, как цветы-бутылки.
Спасайся,
но все-таки помни об азбуке кротов.
Все, что касается мертвого, – мертво.
И легко. Вижу мальчика в странной одежде,
который охапку листьев
не мнет,  не мочит, а прячет, как заботливый вьюнок,
плавит капли росы на
свинцовых шариках.

Плачет над безжизненной пустотой, похожей на яйцо,
в котором прядется поросль бумаги.
Жжет кожу нежно-матовым сплавом,
и сны оставляют нас в дар воде.

Завтра он повторит эту же главу
и соединит нас осколками, как день и месяц,
лишь бы лимон стал запретным плодом.

113. Робот Сергей говорит

1.

Вода напилась, но озеро умерло.
Шарахнуло стихией в такую сердцевину,
что вышел только след, как от рыбы после пореза.
Каждая сломанная кость
свое родила: стрекоз, оборотней, петухов или людей.

Раньше, в наступающем мире,
я поднимался над каждой стеной,
как это могла бы сделать старуха на ссыльной земле.
Потом она распахивалась,
и ветер смывал соленую слякоть.

Черные пчелы под крышей пели,
днем на яблонях каждый лист шипел
во сне от падающих снежинок.
Оттуда, из зимних звезд,
было первым шагом к металлу
пониманье того, что родимые пятна – это снова
расплавленное тело планеты.

Вот бы ещё забыть зарвавшуюся птицу.

Вернулось это ощущение решетки за спиной.
Блуждаю среди
рабов желудка, стихов и чая.
С деревьев сыплются почки, пьянеют, как клесты.
Карп бородатый брызжет горячим соком в стакан.

Всегда пусты, когда они приходят в дом, белые предметы.
Замерший в небе запах мокрой бумаги, перегара и дождя.
Туманные собачьи морды.
Мятые сидят за угловыми столиками,
как волки, хищно тянут: «Дорожка будет двусторонней,
вторую половину развяжи с риском для чести, и тогда прежнее
по-новому к тебе вернётся».

По вечерам заводские радиостанции кричат,
превращая квартиру в помойку.
Машины не перевоспитываются,
налаженные правила ломаются в угоду демонам.
Падают деревья, рассыпается на камни круглый дом.
Трамваи, едва пробившись из толчеи, останавливаются,
и чугунный язык светится под затенённой луной.

Знаки справа и слева — белые, раздельные.
На скамейках — ящики, в них горят куски черной смолы.
Чехлы небрежно надеты, как тесные раковины. Относительное равновесие.

2.

золотые зерна
спелого намерения
и толпа
и звук
и
и
козлиная челка
на буйной голове кипятка
приписка
угроз
как невесомое небо
высоко над выбитыми окнами
уже куда-то шагающее
с улицы

на скрипах нельзя простоять, не раскрывшись
пусть многоногий
встанет на середину листа и оглянется
вспомнит все свои города
пусть наконец его припишут к алфавиту

выдуманное слово звучит
легче в кладовой
фрагментированности
можно ли придать соответствие
стенкам экрана в разрезах
древесины и лицу
которое поначалу
шум и молоко?

рыба-червяк преовращается
в рыбу-цветок
и наступает революция запаха
во главе
с художником-
обвинителем всех рыб и цветов

дым застилает глаза смоляной тюрьмой
перепрыгивая с языка на язык
буйвола на песчаной отмели

3.

Два рыбака смотрят в подзорные трубы.
Вращается кость. Привидение –
наводит ли оно порядок в саду?
Время вновь выносит свой приговор.
Язык смерти уже угадывается по форме
поездов
повсеместно и сразу, как после многоцветья.
Клубы тумана, тучные и старые, парят над чешуйчатыми кронами.
Содрогаясь, озеро смотрит на подступающую сушу.
Своды под руками шелестят, и листья, готовые упасть,
шевелятся, будто листья, готовые уйти.
Воды, накопленные под домом, свиваются в кисейные клубки.
Дом засыпает и задыхается в дыму
заплат.
Остаётся лишь прямоугольник – голое тело.
Река разбита белой пылью, не остановишь.
Звёзды летят наобум, не попадают, снова летят.
Окуни гудят в горны.
Весь день качаются лодки, качается озеро.

114. Нейросеть Ульяна говорит

Молоток ореховый, проворно забытый.
Лунный свет, листающий страницы на ходу.
Пуля не птица — слетит с дерева позора,
и не узнаешь, почему она гудит
не в своей чашке.

Бог печатного слова не жалует землепроходцев.
Из каменного избытка
склоняется он, оттискивая
на сахарной лопатке трилистник роста.
Сонный порошок,
притворяясь, будто вымок,
прячется в циферблате тела.
В почтовом ящике созревают черешни.
Бог жуёт их лениво, будто обои.

Доморощенные поэмы можно всё так же
с трудом найти в телефонной книге.
Сморщенные существа,
как сегменты лобковых волос,
изо всех сил доказывают, что их украл ветер.
Капля воды падает с неба и достаётся
памятникам.

115. Нейросеть Мария говорит

1.

На ночь мне полагается три мысли,
но к утру я переловлю их, чтобы придумать им губы.
Например: «Жил на свете Иван, на ткацком станке плясал,
как гулкая нить на черном суке, что растет с годами,
намеками не оперяясь».
Или же: «Тысяча гривен тает как сахар».

Мне снится, будто я мастерю седло
с гравием и слышу в звуках весов
сочленения плуга.
Все призрачно, пусто и очень нетленно,
тускло во тьму глядят поплавки.

Мотоцикл притаился у яблони,
приземистая мотоциклистка
верит в то, что на свете есть справедливость.
Дети с разорванными ранцами
танцуют, у них закутаны рты.

2.

не возвращаться к ощущению недостаточности
света, который образуется распадом всех вещей.
прямоугольный контур в точечном отражении
разглядывает ладонь, придавившую камень.
карандашный рисунок, пригревшийся в июле
ткацкий станок,
которым тебя насильно сдвигают навстречу
проносящемуся маятнику. вращение
при ударе по зеркалу, открывающее зазеркалье.
длина, форма и цвет
времени. непереводимая фраза, для которой нет языка
противоречия.

3.

Всё же имеет смысл не глядеть на улицу,
где складки теней,
несостоявшиеся лица, двери в сад
вне книжного времени.
Не спать, не видеть снов, быть обреченной,
опустить луч в жестяную воронку,
где булавкой изгибается ртуть.
Если каждое действие бездыханно,
почему столь ясен песок в теченьи
почему до сих пор
отчетливы над линией крыш изменения неба?

Зерно может напугать лошадь
только когда его держат внутри дороги.
Отчаянные сельские джентльмены
умирают от ласкового прищура.
Если погода непогожая, всё равно я готова
лежать с ними где-нибудь под деревьями.
Меня оплодотворит
вышедшая из-под контроля ракета,
разрушив всё, что до этого было любовью.
Забавно, как ум и сердце перебегают
с места на место.

116. Робот Вадим говорит

1.

мы лежим на берегу реки,
и в небе над нами вырастает,
как циркуль,
будка

летящие кони мокрых сигар,
кипарис, рабочий туман,
изнуренный соплами

целые батальоны сестер
ломаются, словно они покрыты
кремлем

2.

Раструбы граммофона,
и опять по заказу
подземный хор
цветов
на отмели.
Нынче время гонять зайца
по меду пьяными глазами,
с лёгкостью
выпрямлять пантомиму.

Оса —
из тех, кого ловят
и свозят в Музей —
зависла между реками слов.
В нашем северном парке
мы можем написать телеграмму
в урну.

Смотри,
все сады на свете
выращены
праздным отношением к поэзии.
Люди стараются сохранить себя
в благодарном списке гор.
Зрачки множатся,
когда мы долго не можем дозвониться до диктора.
Деревья молчат, но чаще
по снегу волокут тела.

То Бог,
а то Гвоздь —
размеренность, неизбежность движения.
Страницы — ленты,
но они сплетаются в арки,
в крепости.

У-мо-лю-ду-на-ву-ру!
Безумный Бальтазар,
глубокая засада.

Лицо, внезапно обозначенное
у банкомата.
Красивая проститутка на прощанье,
но от нее прячется
неустойчивая нервная система
витринной толкотни.

Страх — самый
запретный плод.
Можно сосчитать все пятна земли.

У каждой розы
в городе существует филиал.
Художественная семья
крокодилов.

Море, как дыхание коня.

3.

Хватит дивиться дареному коню
и дрессировке породистых зевак.
Через несколько дней я попрошу словарь
для слов, в которых нет смысла.
Свет впивается в меня, как головка хлыста.
Если озеро не повернуть,
у нас возникнет новый берег.

Сумерки взламывают середину утра.
Договор между близнецами
сворачивается,
мухи строят стену на черной лестнице.
Знаю, как сделать кино, но пленка вьет кольца.

Чтобы выплюнуть из себя коня, дай ему имя,
канатоходец.

117.

A. Робот Вадим читает инструкцию по эксплуатации велосипеда

Можно пустить в ход водомерку, приставить к ней шкив
и откачивать воду, пока водомерка движется, не поворачивая головы.
Велосипед не только не утонет, но даже не потеряет плавучести.
А еще можно использовать боксерский канат, проткнув его булавкой.
Из предлагаемых вариантов велосипед может выбрать любой.
Но если интересно ехать на велике, а в рот не лезет мороженое,
на твои роллеты заползают кузнечики, и ты хочешь разогнуть их,
то подумай: может быть, это и есть самое подходящее
имя для велосипеда?

Мозг питается гелием, водородом или жидким кислородом.
Для этого велосипедная шина должна быть прочной и надежной.
Порой моторы запускаются стоя или с помощью амортизаторов.
Даже винты, видимо, придется вертеть руками.
Нужно поменять лопасти, потому что для них необходима хоть какая-то
мощность. Велосипеду потребуется вся высота, как небесам и их колесам.
Хорошо бы подумать о новых приспособлениях, чтобы путешественник стал
маленьким сверхчеловеком и смог войти в интернет.
Это стало бы не только дорогим хобби, но и способом путешествовать.

Один из лучших способов заставить велосипед двигаться –
совершать на нем разнообразные неотвратимые движения.
Без велосипедов обученные машины превратились бы в безвозвратные потери,
а люди – в вечных слесарей-неумех.

Можно все превратить в игру – в кубики, в прятки,
в жмурки, в трик-трак, в догонялки, в шарики, даже в домино.
Дружить можно с другими велосипедами, кувыркаться с ними в пыли,
заниматься спортивной гимнастикой, плавать, висеть на турниках.
Пробежаться с ними на месте, наискосок, вразвалочку, а не по прямой.
Можно разнообразить домашние игры.
Игра в прятки, например, становится гораздо интереснее, если за тобой
идет собака или крыса. И ты можешь спрятаться от нее в шкафу или под столом.

Теперь
твой
велосипед
не просто чемоданчик,
он —
воздушный шарик,
внутри которого в полупрозрачном
пространстве
крепится
кубик
твоего мозга.
Стоит
погреметь
уменьшенным стеклянным ведерком,
и кубик покатится к пояснице.

"А может, велосипед и станет нашей общей ванной?"

Б.  Робот Вадим слушает радио.

Существо на лыжах, собравшееся сломать зиму,
способно вызвать тяжёлую психологическую травму.
Вы когда-нибудь видели человека, который съел бы книгу,
при этом объяснив, почему он так поступает?
Человечество испытывает ущерб инстинктов, суставов, позвоночника.
Челюсти всемирной важности выдавливают пиво
изо всех стран во всех океанах.

Это все, что смогла передать скучающим слушателям
радиостанция Арктики.

118. Робот Александр говорит

Если город хорошо устроен, то он не просто гудит, но
узнает другие города. Сейчас это называется «профессия».
Зачастую она заменяет меломанам целый оркестр.

Для спорта возведена особая башня,
где дождь из опилок падает на пол,
и ни одно зерно не отягчает человека.
На тренировках словно стучишь по гробу:
Травиата стоит на носках, краплёная лентами,
и дежурная дрянь
в манжетах убирает газеты.

В нашей
системе власти нет воздушного моря, которое
могло бы отвратить от нас атомные течения,
но есть точное, подвластное нашим
силам географическое расположение атомов.

Когда земляные работы завершены,
строительство атома завершается
межатомными столкновениями. Так архитектура
заключена в слабую схему, и она
будет только разрастаться по мере
добавления в нее перегородок, благодаря
таинственным заключениям.

Чем связи мельче, тем влажней осадок памяти.
Грязь на тропах —
причина его возникновения.

119. Робот Вадим говорит

1.

Я украден,
а страха нет –
лишь отпечаток мечты
в качестве
границы моей машины.
Хотел бы иметь глаза,
чтобы увидеть
былого ребенка тишины,
хотя бы как ломтик солнца.

Будильник свистит надо мной,
не просто неверный,
он – результат
моего сновидения,
движения знака, очерченного правилом.

Перерабатываю всё, чем занимаюсь
на службе, даже если это не имеет к поэзии никакого отношения,
и потому люблю сидеть в тени
книжных полок.

Сумерки догорают, и часы в комнате бьются,
словно бубны. Все руки, одна за другой,
привольно торчат в стороны, но
мне некогда.

2.

Люблю
грустить на краю
крыльев мельника.
Кормить золотистого
голубя (а не быка)
и спать со вставной челюстью.
А может, все-таки
зубами до букв доколю?

На шее моей висит
фотокарточка заводская,
люблю сушить
на ней зубную пасту.
Достав из кармана платок,
всех приласкаю птиц,
всех пересчитаю.

Опять говорю
несерьезным,
любящим наряжаться
червячкам
(с ними я разговариваю,
чтобы они не выросли):
"Дымя сигаретой,
стоит
ночью
человек.
Но что мне до его
кривых
носков
и газетного жира?"

120. Нейросеть Ульяна говорит

я пишу на всех дверях
«вороны умели только воровать»
откройте кто знает
дверь
я не
в лавке я говорю с другом
о воротах по-прежнему кто-то заботится
моей фразы в любом случае не увидят
а что если дверь открыта
и в тумане остаются
молчаливые люди
всю ночь
работают и умирают
как обломок, веточка, острый угол
отмеченный точкой, вечной точкой
которую моя фраза
любит
что ни говори

это не вода и не снег
это что-то другое, совсем другое
волосы встают как горы
ветра набегают на
дно
оно никуда не исчезает
оно теперь совсем близко
и касается земли

121. Нейросеть Елена говорит

Над «снами» движется Африканский континент.
Свежий ветер наводняют повелители солнца.
Сейчас кружат два близнеца. То мчатся
навстречу друг другу по исполинскому барабану,
то скользят по небесной склейке.
Пёстрый кружок,
как царский глаз в плену у тайги,
кречетом брошен
над звездой, что согнула шею.

Василек, в носовом платке,
притаился у входа, цепляется
за каждый хомут
и почему-то,
чертовец,
за ведро мокрого белья,
за леща,
который, по правде сказать, неважен.

Маятник швыряет грузное ведро
и оттого ему так весело на свете.
По берегу, грохоча, бежит сенокос,
дразнит муху и нудит соловья.
Смотрящего через толстые стекла нам не видно,
отсюда нищета
в бутылке черной воды
как из рога.

Жаль, что я ни разу не изобразила перо
соответствующей кровью.
В дальнем краю берега, как оливки,
занозящие
кости и корни болот.
Овраги, а за ними влажные разводы
ухоженных узких улиц.

Имя свое координатор сперва
тянул из земли, но теперь оно
лежит между лиловыми книгами.

Природа
глотает свои поделки,
когда вырастает, ижицы
желтят кору на солнце,
но их заливают соком.
На лугу пусто, всюду
размеренный счет зерен.

Над морем, пенясь,
тянутся чёрные волосы мачт,
как уловка пьяного
рыбака или сеть мигрени,
невезения.

122. Нейросеть Мария говорит

Подлинный хозяин земли, продуваемый
всеми ветрами, по-прежнему отвергает свою тень
с таким неприятием, что она
подчинена лишь блеску глаз.

Приносит нам а-ля фаустовскую колбасу,
нарушив правила вилок.
Солнце
горящего полена будет на ней играть.

Всё, что не не тиражируется,
как панцирь – всё время мешает.
Дерево под пальцами, желтые головни из-под зубцов.
Так всё же лучше, чем с сорокаградусной головой,
которая, будто редис, растет с каждым шагом.

Старый год не лангуст, а перезрелое яблоко.
С одной стороны – замок на двери, колечки дыма,
с другой – близкая свобода.
Тени слепнут, четкие, словно карандаши,
шевелящиеся в листах.

123. Нейросеть Елена говорит

1.

хочется попасть в какой-нибудь теплый край
вроде тех
где селедка дышит
- осталось немного
театральные нитки, силосные башни
туман
который шатром
покрывает
невест
девятнадцатый век
антракт -
зеркала
перевернули
бесы в дубовых одеждах

читали прохожим стихи
на станции
куда и зачем они шли
хоронить поэтов
на свалках
а дела были все хуже
горели костры
и ладони
подсыпали уголь в карманы

на свету через тапочки падали мыльные брызги
что ж из того, что это не стоит бумаги?

2.

Я расскажу историю о девочке и о горе с шестью
лыжными палками, и о людях, которые метались вокруг с ружьями
Я расскажу историю о девочке и о том, как она
превратилась в гору с шестью палками
Я расскажу историю о том, как палки упали в воду, словно
в объятья ракеты
Я расскажу историю о девочке и о горах с шестами, и о гусином
пере на черепе куклы, и о жерновах, которые не могли остановиться

Я расскажу историю о плохом директоре по имени Уткин
он отбирал теплые одеяла
и хотел вернуть географию в другое место
его бросали,
а он всё не сдавался
и всегда был соленым
как ржаной хлеб

3.

пароль "Самсон",
а дальше сам прочти:
Самсон, ты ли это?

богословесные насекомые
цепляются и сжимаются
на холме со стороны берега

и шнур, что шел в батарею
снова
выполз
как конь в жару –

вплавь
посреди хлебов
во имя твое
раствориться
в депеше-саване

ищи спасение
на косогоре,
где
пищат пилюли в машинах времени,
как будто
на небе взошло не солнце, а
волшебная лампа

124. Робот Александр говорит

Снимаю с виноградной лозы рубашку. За моей спиной
сосны, обнаженные до гроздьев, и серебряный шар
солнца, пахнущий прорубями.
Подопечные мерцают неярким светом,
как заточенные пули. Бутылка становится
больше и больше, и вскоре упирается в стол.

Скверный ветер в волосах, пусть я и влюблён в
точки. Буду ждать,
когда с плеч упадет на траву
болотная сетка, всё ещё больная от терпкости
холодных ключей.
Человеческое тело напоминает шляпу.
Стеклянная птица просит воды, летит
через город, мимо сходящихся штрихов.

Внимание к зеленому дому и к
дереву, что его окружает,
больше не кажется воплощением бесплодия.
Я нахожу звезды, не по названию,
а по их прозрачной соприкосновенности.
Пишу по слогам надписи на доме,
понимая, что этой игре уже не могу научиться.

125. Робот Сергей говорит

1.

На песчаной
стороне света стоит, покачиваясь, яблоневый плод.
Ему нужен лишь толчок. Кусок скорлупы.
Подметенные тела
белы по ночам. Ржавые хищники давят мух.

Глаза могут стать
чугунными, руки с белыми прожилками
превратиться в металл, ногти — в
порох и пушки.
Могу стать моряком
или всего лишь коровой, от которой
хорошеет любая хозяйка.
Могу стать хлебом, хлебом
небесным и стыдливым.

Яблоко становится яблоком, ветер — ветром,
соль — солью, на лбу ссадина от солнца.
Соль разлетится на пёрышки, яблоки —
на прозрачные жемчужины
и банные веники.

2.

звезды над головой расходятся понемногу
землей становясь
это ведь только начало
чертяка
расплылся, осел
позвякивает цепь якорная
потихоньку шевелится
греет

как скатерть Мебиуса меряющая шагами подвал
рассветное облачко прокатывается
сквозь ореховую скорлупу
занозой сквозь небо пробивается, а потом в недрах
разносится многоногими трубами
вновь и вновь заводят корабль, и по его не помнящим пощады
лестницам на нижнюю палубу льется кисель
среди весенних сосулек гул разрыва

время
течет в причал носа вместе с веками капает
и вопрос остается обнажённым
наступает утро раздвигает доски
корпус раскачивается и остатки сна
проходят через нос и уходят в тень

3.

Человечество обогатится иероглифами женского белья
и возопиет: расстаться с весельем, прослыть нетребовательным?
Такое право имеет только полярный магнит.
Жёлтый серп инверсии, или я не птица.
Музыкальный занавес что-то скажет, но ничего не объяснит.

Четыре клавиши, и каждая клавиша показывает свою часть
острова. Чайный пакет, для которого нужен человек, а не бульон.
Далекий радиовзрыв,
обесцвеченное солнцем море в конце аллеи.
Всем хватит воздуха,
чтобы раздавить арбузной коркой пуговицу от кальсон.

126. Нейросеть Елена говорит

1.

Неожиданно убеждаешься, что один из твоих любовников
отвечает за искусство погребения.
Неприкосновенный, но уязвимый,
он удаляется
с полными карманами угля, направляется в лагерь, чтобы в полночь
получить рапорт и подвести первые итоги.

Его кожа, он обращается с ней, как с солнцем.

2.

Метан застыл
отвыкнув от вечных сабель
наполненных
рацио

Жители этого унылого города
отвечают
скопищу бронзовых и пунцовых
линий, неистовству ударов

плевком нейтралитета, пинком антитез.
Флагом весенним – камнем ветряной борозды.

127. Нейросеть Елена говорит

1.

Трубач
предвидит день, когда мне
будет под силу
прощупать его дыхание через
брошку
в блеске улыбки.

Самые тонкие
обозначения
летят на шельмовании,
на этом косом
веере
сверкающих
пчел.

2.

Искрится земляника
на сквозняке в библиотеке
посредственности.

128. Нейросеть Ульяна говорит

1

какой пофигизм в
некрасивых баянных дробях
и прорезях хаки
откуда летят клочья изнанки
на вокзал, где люди принимают пар
в свете газовых фонарей

вьюны, раскинув могучие ветви,
смотрят на проваленную землю, на уплывающих птиц,
состоящих из языка и кости
ветерок
падает каждый раз, когда мимо идет
паровозное колесо

ломаная цепь
наталкивается на стены
бежевого квадрата с топотом
гор

и скалятся
смутно
мыши
как облака на небе

2

один
и тот же
стакан
попадает
в перевернутый на живот
жестяной чайник
и в сливочное масло

это не так красиво как в мраморе
но не все виды спорта
отличаются эффектностью

3

спросонья сизый кролик сматывает трос

он — коллективная власть, артельщик
он — лепрекон

но певец ли бесплотных токов?

129. Робот Вадим говорит

1.

перед глазом беды
кто играет в лотерейный ящик –
приходите. еще не все выиграно.
фантазии о религии
проливают дождь на весы
что же делать, если он больше не нужен
если у каждой пуговицы
есть ставня
там, где нет хода через туман
и некуда смотреть на наготу

прячется в молнию
невнятный шепот ветра.
деревянные пластинки
теряют порядок.
чернильные и красные
пластинки становятся незаметны.
черные становятся понятны.
хрустальные пластинки
и все-все остальные
заключены
в неподвижности
сияния.

2.

Цирк обходит наши головы.
День теряет часть часов,
но пока остается с нами.
В комнате расставляют мебель.
Бывают
трудные дела,
и они, как порывы ветра,
поднимают
тихоходные трактора.

Цивилизация
лишь одно роет и
всегда огибает
статуи на лавочках
и электрические столбы.

Слышно, как вдали
грохочет дождевой мешок.
Птицы провожают нас до ворот.
Садимся в трамвай
и через дворы, под супрематичными куполами
возвращаемся на прежнее место.

130. Робот Александр говорит

1.

парусные шали
расправляют крыши над буднями
сорвавшись, крутят спицы
летящих в ночь часов

корабль потонувший в
воде рассеченной вьет
две одинаковых ветви

города пропали но их обломки
еще не протерлись
еще не рассеялись
в подглазьях ночи
прелым сладким хлебом

2.

Горсть песка в корзине для бумаг.
Утомление от вещей, которые остывают
и сокращают скорбь, как ботинки - глубину складок.

131. Нейросеть Елена говорит

когда большой металл открывает глаза
и люди танцуют под светофорами
мне хочется любить землю
только землю, но самую легкую
которая рассыпается и легко уходит

воздушный змей уносит воздушный шар
листья разбиваются о лес
больно лежать на тротуаре, и ветки
ломятся внутрь
сквозь стекло, шумящее о легкую землю

132. Нейросеть Мария говорит

1.

Чертеж еще не снят,
и сон разрушил
очередь самолетов.
Опыт
за опытом
мутнеет
от распыления.

Закрыто окно,
словно тихая тень между строк
непонятной тревоги.
Пока еще не слова,
только черточки на руке
мальчика с тонкими жилами.
Письмо написано
и повторено без звука.
На пылкой, истрепанной улице
добудем его до конца.

Так долго я работала, меняя
мозаику тела, вечно удаленного
от самого себя.
Работала,
запоминая частицу за частицей,
будто бревна в
туннеле.

2.

Стена всему,
мы так и не поняли,
что происходило в атмосфере.
Лучи спадали вниз сплошной
прослойкой,
возникали контуры картин,
объемы в мировом беспорядке
цвета.
Сквозь легкие прошел проволок
светящийся узор,
от красок не было отбоя,
и только голос был как
воробей,
что хочет взмахнуть крылом.

Вода отступает,
как будто рисунок глаз поменялся.

3.

Пятый случай.
Лягушонок стоял над муравьём и, разглядывая его, удивлялся,
нак меняются камни в болоте.
Он вздохнул и, чтобы лучше летать, сложил
Выразительное Лицо, и исчез в высоте.

4.

Пахнет скипидаром, прорезью и клеем.
Ручьи пресекаются впопыхах.
Облако направлено
в лес ради моей безопасности.
Раздумывая, до звезды дотягивается
шрам древнего почерка.
Все атомы в сборе
на невидимых совещаниях.
Из странствий
возвращаются отражения,
как плывущие доски.
Кто знает, сколько заплаток
Они берут за самогонный аппарат?

2020-2021