Казарновский

А потом срывались, громко бия крыльями. Она                радовалась тогда. И, кажется, забывала. И сейчас должно быть                была опасность, раз так тянулись кверху эти каждое само по                себе одинокие существа. И снежинки ложились на одежду, на                листья, ее покрывшие. Было совсем не холодно. Надо было бы                забыться. Но как это сделать, коли ничего нет. И не помнится.                Только...                Она встала бесшумно и пошла бесшумно. Будто летела, едва                касаясь растущих пышно сугробов, лежащих на них листьев.протянутые ветви она проходила насквозь. Она, казалось,                самой бесплотностью была. Что-то из области звуков напрягало                ее, натягивало, как тетиву. Она готова была разразиться                весельем и танцем, как бывало летом. И как, должно быть, будет                летом. И перестанет зимой. Петр Казарновский