Не отворачивайся

Господь обедом угощает,
У моря, славных рыбарей.
Петра с улыбкой вопрошает
«Признайся Мне в любви своей».

Петр, загоревшись, отвечает
«Ты знаешь, как люблю Тебя».
Господь Петру здесь завещает
«Паси в любви агнцы Моя».

Вторично воспросил Петра
«Больше всех сих любишь Меня»?
«Ты знаешь, как люблю Тебя»!
«Тогда паси овцы Моя».

Когда же в третий раз спросил
«Ты любишь больше всех Меня»?
Горячий Петр вдруг загрустил,
Не веря, уже, сам в себя.

Господь, все зная наперед,
С любовью глянул на Петра.
Вновь наставление дает
«В любви паси овцы Моя».

НЕ ГОВОРИЛ ГОСПОДЬ – стриги.
НЕ ПОРУЧАЛ ГОСПОДЬ – дои.
НЕ ЗАПОВЕДАЛ шашлыки
Готовить в роще у реки.

Он говорил: уйдет одна,
Заблудится в горах она.
Оставь дела, её найди.
Взвали на плечи, принеси.

И накорми, и напои.
Все сделай только по любви.
И в мыслях даже не ропщи.
Как заповедал вам – паси.

Что же я вижу, ныне, тут?
Как пастыри овец пасут?
Овец поменьше, год от года.
Неужто, извелась порода?

Или от смут устал народ,
Боясь того, что всех нас ждет?
И нет покоя на душе,
И рая нету в шалаше.

Однако жизнь ещё теплится.
Народ во храмах суетится.
В записках пишут имена,
Коли приемлема цена.

НЕ щедро, строго выбирая,
Кого сегодня помянуть.
По счету, деньги вынимая,
Оставив на обратный путь.

Тревожит душу мысль одна.
Как помянуть отца и брата
И тещу, мать, и сына свата,
И всю огромную родню.

Да я, усохну на корню.
А цены все растут, растут.
Пожертвований добрых пут.
По пажити прошла овца.

Шагов немного, а тоска
Уже на сердце поселилась.
Пришла домой, как не молилась.
Лишь полегчало в кошельке.

В надежде шла, ушла в тоске.
На ценник вскользь, мельком взглянула.
На воздух сразу потянуло.
Хотела б взять и то, и то.

Но не подъемно мне оно.
И мысль гуляет во груди.
О, Боже, что же впереди.
Неужто только для богатых
Доступно все теперь в церквах.
Хотя в речах для нас, убогих,
Все слаще меда на устах.

С тарелкой по рядам проходят
Во время службы. Отвлекись.
Вот, вымогают откровенно,
Прилюдно дай. Тогда молись.
Квартиру освятить, машину.
Ну, если есть и самолет.
За все берут, вводя в кручину,
Коль цены знаешь наперед.

Вот и зажата та овца.
Вся в упованьи на Отца.
Которую вот так пасут.
Доят, «по силам», и стригут.
Еще, с усердием, внушают,
Что правды лишь в скорбях бывают.
И будто сам уже в венце
На столь ухоженном лице.

Здесь, пару слов о Государстве.
Республике, там, или царстве.
Куда исчезло здесь оно?
Или от дел отлучено?

Не видит, кто над чем трудится.
Кто нравственность несёт в народ.
А кто, совсем наоборот
Под косу всех страстей ложится.

И головы, что на Гербе.
У странной птицы, сразу, две.
Чтоб зрели не по сторонам,
А повернулись прямо к нам.

Вид, как на веки разругались
И без вниманья мы остались.
Задумка авторов Герба
Может, воистину, мудра.

Но покажите мне, в природе,
Где все впрямую от Отца.
Как выглядела птица та?
В природе, только на уроде
Растет двойная голова.
Да, и зачем все когти эти.
И два потрепанных крыла.
Добрее нет на белом свете,
Чем наша мирная страна.

Сады цветут, родят хлеба.
В церквах поют колокола.
Вот вам точнейший  Герб страны
В изображении любви.

Протоиерей Игорь Бобриков