Лапотник - 3

         Лапотник – 3
              1.
Как попёрла шлёндрать Гранька
по деревне в лапотках,
так все Кланьки и Параньки
застрадали – ох да ах!

Ибо данные изделья
невозможной красоты
были верхом рукоделья
и, к тому же, золоты.

А фасон их проявлялся
в том, что учинивши прыть,
Ванька Граньке постарался
весь  шедевр  позолотить.

Золотую тую краску
он утырил, как шайтан,
у художника Исака
по прозванью Левитан.

Тот, приезжий, грустный очень,
кочевряжась над рекой,
малевал златую осень
и какой-то там покой.

А когда вдруг зазевался,
озираючи простор,
Ванька рядом оказался,
и злачёный тюбик спёр.

И теперь, как королева,
плыла Гранька, баб мутя,
ни направо, ни на налево
головы не воротя.

Изъявляя свой  карахтер,
аки птица какаду,
представляя чистый теантер,
что в уездном городу.

Мужики и даже парни,
что встречались на пути,
столбенели:
-Енто... Гранька?!
– Вот те курва!
– Мать ети…

Ну а Гранька, надсмехаясь,
бабье общество дразня,
знай, плыла под ихни  хаи:
- Сучка!
– Шлёндра!
- Егозня!..

           2.

Но тотчас же после Граньки,
той заразы из зараз,
побежали дамы к Ваньке
с претензями на заказ.

И Ванюха тут же хватко
выдал правило одно:
– Всех уважу! По порядку.
Но, к тому ж, через гумно!..

Девки в охи, бабы в ахи.
Энто надо же  «к тому ж…»
А у кажной девки – хахаль,
а у кажной бабы – муж.

Но коль  некая, к примеру,
блажь захочет претворить,
то ужо её, холеру,
и дубьём не укротить.

         3.

Что там  дале пребывало,
чуждый глаз не примечал.
Но гумно не пустовало,
и Ванюха не скучал.

А средь дамского народа
сбылись многие мечты
всех добывших  лапти модны
небывалой красоты.