Шутка

Воскресный тёплый день. Метро.
Народу, как всегда – полно.
Снуют туда-сюда, толпой.
И каждый – со своей судьбой.
А в переходе, портя вид,
Старик в колясочке сидит,
Седой, оборванный, немой,
Трясёт косматой бородой.
В руках записка и берет:
«Подайте деду на обед!»
Старушка, древняя как свет,
Ей, кажется – за сотню лет!
К калеке тихо подошла,
Рукою дряблой обняла:
- За что же так с тобой судьба?
В глазах бессильная мольба…
Мычит старик и щурит глаз.
Прохожих много. Не скупясь,
А даже, несколько стыдясь,
Монетки подаЮт в берет
И крестится довольный дед!
Но, вдруг, мальчишечья толпа,
Возможно – лишь из озорства,
Берет рванули, дед – упал,
Монет своих не удержал.
Лежит, беспомощно мычит,
Слезами грязный пол кропит.
Старушка бросилась к нему:
Но ей поднять невмоготу.
Людской поток вокруг течёт –
К бомжу никто не подойдёт.
Всё. Денег нет. Берет – пустой.
Голодным будет дед немой…
Старушка тощею рукой
Платок достала носовой –
Хранила в нём до чёрных дней,
Кусочек пенсии своей:
- Возьми, милок, тебе – нужней,
И протянула сто рублей…
Старик сидел, не вправе взять.
И слёзы силился унять.
Одним движением руки
Он снял парик, усы, очки,
Стёр клочья бороды с лица
И превратился в молодца:
- Прости ты, мать, и не кори,
Я просто проиграл пари..
Дрожит рука. В ней сто рублей,
Как же понять всё это ей?
Ей, пережившей столько бед,
Без малого за сотню лет!
Вся жизнь, как ад. Война. Конвой.
И похоронки чередой,
Всю жизнь затравлена судьбой,
Всю жизнь с протянутой рукой…
Упали наземь сто рублей,
Душа рвалась на сто частей.
Немой вопрос в глазах стоит,
-Да разе можно тАк шутить?