Лидия. Глава восемнадцатая

 
 Там была струйка запёкшейся крови, мне захотелось её вытереть. Дотронулась пальцем и меня так кольнуло в сердце. Знаешь, Наташенька, это не жалость была, нет. Тогда ещё не думала. У меня страх был, что я натворила ультразвуком. Думала, как всё восстановить. Уже позже дома, как приехала после экзаменов задумалась. И знаешь, я отчего-то испугалась. Боялась, а вдруг влюблюсь, а это всё не настоящее. Сама не знаю.
– Ты, просто долго была в преследованиях поклонников.
– Ой, да какие это поклонники? Все больные на всю голову.
– Их много, но так не досаждали тебе, как Серёжка и Герман. Герман хоть слова любви говорил тебе, да цветы дарил. А племянник дяди Никиты, тот…

– Ой, не напоминай мне их. Фууу! Хочу быть свободной. Знаешь, я ощутила свободу, когда разговаривала с Дивией. Раскрыла меня в ней, или её во мне. Такое впечатление она мне открыла её. Такое чувство разлилось, как будто во мне весь мир. И в то же время почувствовала, что я свободна от всего. А вернулась сюда, как-то даже и не знай, проснулась, и как вновь все тяжесть земли на меня  опустилась.
– Вот с Кириллом ты и будешь свободной, но в любви. А, как ты его узнала? Они же одинаковые.
– Ты что? Наташенька, они совсем разные. С виду только они одинаковые и то есть различие.
– Да? А мне кажется, у них и мысли одинаковые. Они словно через копирку сделаны. – Наташа тихо засмеялась. –

Бабушка сказала, твоя родина вечная любовь. Из молекул света ты сотворённая и он тоже. Я не знаю, как всё на самом деле, просто передаю бабушкины слова. Они с мамой разговаривали, пока вы все спали. Я не весь разговор слышала. Она говорила, что из одной молекулы вы произошли. Но он мужчина, ему присуще быть воином. Затвердели в нём световые молекулы, но не совсем, раз притянулся сюда, значит вибрируют. Растопят. А может и не затвердели, вон, как он на тебя смотрел. Лидуська!
Когда в первый раз все вместе ужинали, глаз не сводил с тебя. У него спрашивают, а он отвечает, а сам только на тебя смотрел.
Я удивилась, как он попадал правильно в ответы. У него это вероятно, профессиональное, смотреть на объект и разговаривать о другом. И бабуля мне говорила, и утром глаз с тебя не сводил.

– Утром я видела, он смотрел, как я тренировалась. Хоть и маскировался за мальвами, всё равно его видела, а когда вошёл в беседку, то сразу узнала. Я кофе варила, и вспомнила его лежащего на асфальте, у меня снова,  как тогда искра пошла. Я разволновалась, а тут ещё папа со своим смехом, да расспросом, почему я не говорила о Парамонове. А потом ещё этот Герман на вертолёте, папа хохотал. А он смотрит и смотрит на меня. А я отчего-то напугалась, подумала, вдруг ошибаюсь. Вдруг это не настоящее.
– Настоящее, настоящее. Вон как энергии в вас заиграли.
– Откуда у тебя такие познания? Наташенька?

– Ты думала, что я правда лентяйка, как бабушка на меня ворчит всегда? Нет, я многим интересовалась, только не афишировала, а порой и правда не хотела, слишком бабуля загружала. Требовательна, как директор. Вечный учитель и директор. То посмотри, туда посмотри, это проверь, перепроверь, взгляни на кристалл. А что на него смотреть, как положили его в той эпохе, так и лежит, ждёт своего часа. Никакой личной жизни.

– Да, ладно, бабуля везде успевает и папа с мамой. Так уж уготовано нам, нашей семье. Сами на это согласились. Ведь  просто так навязывать предки не будут. Так ведь?
– Да, так.  А ещё, я слышала, папа сказал, а бабушка подтвердила, что ты сильнейший воин вселенной.
– Воин?
Да не хочу я воевать ни с кем. Я мира хочу во всём мире. И потом какой я воин? Дюймовочка.
Наташа рассмеялась и ответила.
– Вот в этом твоя особенность, что никто и не сможет узреть в тебе воина.
– Но, теперь уже узрели.
– Род сделает, что забудут. Может Ефрем или Онуфрий проделают виртуоз. А может наш дед Ефим. Ох, и счастливая ты Лидуська.
– А ты?
– Я тоже. – Улыбнулась Наташа и тихонечко запела.

Загорелась в сердце любовь. Сердце так и пылает. Прекрасные мгновения жизнь сотворяет. И не поспорить, любовь захватила, любовь захватила тебя. Объятия любви не описать.  – Высоко потянула Наташа, и, прекратив пение, шепотом добавила.  –
А нежность во взгляде его, так дурманит и бурлит, огонь в груди все ярче разгорается. Да? – Тихо засмеялась, продолжила. –
Не бойся любви, Лидочка.
– Страх уже проходит. Вот только не знаю, не представляю, как всё будет, какое счастье нас ждёт. Такое время наступает. Тревожное.

– Время всегда такое. И что теперь не жить? Тревожное. Вон папа через что прошёл, однако же, с мамой в такой любви, я иной раз смотрю на них, вижу их души, их энергии, у меня сердце замирает. Он и выдержал всё там, в поддержке маминой любви. Мама у нас сильная берегиня. Дед Ефим ею всегда восхищается. И тобой в умилении всегда он, как видит тебя.
– Я была в медитации перед ужином.
– Видела, я заглядывала к тебе. И что ты там увидела?

– С Дивией виделась. Мне хотелось по-настоящему стать свободной. Свободной, как это объяснить-то, быть в любви и в то же время быть свободной и независимой.
И она мне открыла её. Такое чувство разлилось, там такая тишина, такой необычайный мир. Ох, и глубина возникла во мне, я уж думала, сердце моё взорвалось. Ты знаешь, Наташенька, мне показалось, что всё на земле здесь в этом мире, показалось мне игрою. Нет, нет, конечно, я знала и раньше, и всегда знала,  что это игра, но там я ощутила это всё.
Знаешь, там так красиво, вроде ветерок струится, и цветы колыхаются, но тишина, такая тишина, а потом я догадалась, тишина в моём сердце.
Я как будто летела там, охватывала всё, и потом на каком-то моменте остановилась и знаешь, я оказалась там в той энергии, откуда идёт начало жизни. Эта энергия прошла сквозь меня. Это не обычное чувство, а вернулась сюда, и вновь возникло, как два мира.
Наташа улыбнулась и вновь произнесла.

– Лидочка, ты свободна и независимая и в любви, такой ты будешь с ним, с Кириллом. Почувствуй просто свободу. Что ещё тебе Дивия рассказала?
– Она показывала мне. Видела немного то, что ему показывали.
– Страшно?
– Нет, не так уж, можно противостоять, хотя в некоторых моментах не стоит, всё отжившее надо растворить. Но людям будет трудно. Правительство сменится. Нам-то что, а вот людям, тяжело, не всем конечно, но в основном. Войны будут и жестокие. Мясорубки прямо какие-то. Ещё хуже, чем афганская.
– И в нашем селе?
– Нет. Одно плохо, народы разъединятся. Кавказ. Ой, Наташа не буду говорить об этом. А  на территории России обойдёмся без войны, как бы её не разжигали. Но статус потеряется. Но прозреет человечество, прозреет. И статус поднимется, только не захотят его принимать, но Россия вновь станет мощной, хотят этого или нет сильные мира сего, но Россия станет мощной.

И там, в проекции она ярко светится, а значит так и есть. Не все, но много будут прозревать, но не сразу, в новом веке. Конец этого века и начало нового трудный период. Разъединение, вражда. Но всё переживётся, что-то изживётся, паника конечно у людей будет. – Лидия улыбнулась. –
А как без этого ведь люди не научились думать сердцем, а ловят мысли, что им впихивает система. Даже через знаменитых казалось бы человеков. Научились бы различать кто им вестует. Я не всё смогла рассмотреть. Многие моменты как в тумане, а Дивия разъяснила, может быть, а может, нет, от людей зависит многое.
А Россия сияет. В нашем селе немного изменится, здесь же мы и дедушка Ефим, да и Онуфрий с Вестгаром скоро вернутся сюда. Может и Ефрем, я его уже и не помню. Изменения, это тоже к лучшему, пробуждение будет хорошим, хотя будут таиться друг от друга и долго, пока не поймут, не осознают, что вместе надо быть и в единый дух соединяться. Иллюзии спадут. Всё Наташенька, будет хорошо. Люди будут жить по-другому, они сами почувствуют, мыслить станут по-новому, сердца раскроются, климат изменится. И всё же люди будут сплочаться.

– А им? – Наташа указала в сторону беседки. – Кириллу с Саней?
– Настолько я их не рассматривала. Будут у них трудности. Трудности в выборе, но  Кирилл проекцию видел, а как будет играть сам фактор, и как сможет он ему противостоять. Увидим, чего гадать. –
Лидия улыбнулась, посмотрела сестре в глаза и произнесла. –
А мы-то на что? Мы кто, берегини? Или кто? Дивия мне сказала, что надо держать его в обереге. И советовала растворить программу: «Не хочу влюбляться, мне учиться надо» два раза мне сказала.
– Вот и раствори, дай себе возможность стать счастливой. Ты поэтому была за столом сама не своя? Испугалась любви?

– Дивия сказала, лишь я сама могу решать, или во мне откроется, когда настанет пора, а пока лишь оберег, но чувствую, ему бы хотелось всё полностью. Осознает, Дивия ему помогла, думать мыслить будет уже иначе.
Лидия замолчала, и через минуту продолжила.–
А мне ещё сказала, что боевое искусство должно применяться, только там, где оно требуется и ровно столько, сколько не обходимо для решения конкретного конфликта. И вот я думаю не переборщила ли я с Парамоном и его друзьями. Хотя там один Валерка чего стоит, мразь из мрази. Фу, не мне его судить, сгинь все воспоминания о них. Дивия на это только посмеялась.
Возможно, всё же род возьмётся за их воспитание, если ещё не поздно. Хотя свободу выбора никто не отменял. А мне надо вернуться к дяде Сергею, дальше учиться. Эмоции во мне надо растворить. Ещё с ножами тоже дёрнуло меня. Вот, что со мной происходит? А? Раньше я спокойная была.

–  Лидочка успокойся, если бы этого не должно произойти, тебя из комнаты не выпустили, так и сидела в медитации с Дивией. И потом тебе всё же надо было поставить их на место, сколько ты должна прятаться от этих поклонников и нелюдей. Действительно больные на всю голову. Папа не мог вмешаться, если ты не просила.
–  А ты тоже знала о Парамонове? Наташа? –  Удивлённо спросила Лида.
–  Мы все знали, но ты молчала, и мы молчали, вмешаться могли в любой момент. Папа запретил, и дед Ефим говорил,
«Пусть фея сама попробует вырваться из этой ситуации. Распознает и придумает, как сделать, сама».

–  Вот заговорщики. А? –  Засмеялась тихонечко Лидия. – Ладно, всё в прошлом. И ошибки свои увидела и осмыслила.  За август подготовлюсь, за первый семестр здесь сдам в сентябре и уеду в область, там продолжу учиться у дяди Сергея.
– Лидуська, да брось ты этот институт. Зачем тебе это?
– Не, не, не брошу, посмотрю, как у меня получится, мне самой интересно, как я дальше смогу. Нет, не брошу. Смогу и ему помочь. Ему надо помочь в созидании, одной материнской защиты может не хватить. Хотя я не сомневаюсь, материнская защита она сильная. А у тёти Лены, ого, мощные энергии на обоих сыновьях.

– Лидуська, мамочкина энергия – это одно, а единое ядро в вас – это другое. Вы теперь не сможете друг без друга. Бабушка так сказала, это её слова.
– Что обязательно быть вместе? Замуж, что ли? Я пока не хочу.
– Никто не говорит о замужестве, вы это сами решите и позже. Успокойся.
– Я спокойна, уже спокойна. Быть вместе в целом, в вечном пространстве.
Лидия замолкла, она вдруг увидела Дивию.

Она улыбалась и рукой показала вверх. Лидия посмотрела туда, куда указала Дивия и увидела в сверкающем белом свете себя и Кирилла в том целом ядре, сверкающем в прозрачной молекуле в виде зёрнышка,  котором зародились их души. И удивительно в таком маленьком зёрнышке они взрослые. Затем зернышко разделилось по ровной ложбиночке и эти половиночки поместились в их сердца. Энергия чистая бело-розовая почти радужная прошла сквозь них, через их сердца Затем зёрнышки, побыв в их сердцах какое–то время, вновь вышли наружу, соединились и вновь разъединились, сделав полукруг они вновь вошли в сердца каждому. И белая энергия соединила их сердца. Уже нет половинок, одно целое стали и она и Кирилл.
И энергия, пронзившая их сердца.

– Аааа. – В удивлении на вдохе произнесла Лидия. – Наташа ты видела?
– Что?
– Вон смотри. – Лида указала вверх.
– Небо звёздное, красиво звёзды выстроились. – Наташа, улыбаясь,  с восторгом смотрела в небо. – Какое-то творение происходит.
– Что же, только мне показала Дивия?
– Если касается тебя, естественно тебе. Мне это зачем?
– Ой, Наташенька, какое счастье разлилось во мне. Ой, нет меня, и нет его, одна она, энергия. Наташка! Аааа! – Лидия блаженно улыбалась, смотрела  вверх и вдаль. Так бывает? Ааа! Меня словно нет.

– Всё? Все страхи твои растворились?
– Дааа!! Наташка, я словно плыву, парю там в небе.
– Интересно посмотреть на тебя, когда будет рядом и он. А он, что чувствует?  – Наташа оглянулась на беседку. – Вот интересно-то, с ним тоже там такое производят? Хотя, что с ним, он в тебя влюбился с первого взгляда. Может он помнит тебя по прошлому?
–  Не знаю, Наташенька, что он помнит, но мне надо ещё верный оберег выбрать для него. –
Лидия  прижалась к сестре, уютнее устраиваясь  у неё под рукой, словно у мамочки под крылышком. – Я почувствовала, тот, что принесла бабушке, не подходит, позже прислоню к сердцу и выберу.
– Споём? Предложила Наташа.
– Не, я петь не буду. Ещё чего, наши уже спят. Папа проснётся. Я так и вижу его в окне грозящим кулаком. –
И они обе весело и звонко засмеялись.

– Всё. – Произнёс Максим, услышав смех сестёр. – Лидуська пришла в себя. Окончательно успокоилась. Ты только, Кирилл, не торопи время. Пусть всё само идёт. Лидка тонкая натура. Дивия…, а ладно это не важно. Будет в этом нужда, Лидуська сама тебе скажет. Ладно, други, я Олю провожу, до завтра. Всё же, вы оба други, не торопитесь. Дайте развиться процессу самому. Для сестёр это не ожидано, особенно Лидии. – Он улыбнулся и продолжил, но приятное. –
А Наташу я чувствую, знаю, хоть Воропаев вокруг неё и кружил, не очень то она его жаловала. Видать ждала чего-то. – Посмотрел на Саню, улыбнулся с усмешкой.  – Вероятно дождалась. Но…., всё, всё, Оля, идём, время позднее, а об этом можно говорить и говорить. Завтра на работу.
Максим с Олей ушли. Кирилл и Саня тоже пошли домой, перед этим, издали произнесли, не называя имён.
– Доброй ночи девушки.
– Доброй, доброй. Ответили девушки хором и рассмеялись.

****************
Кирилл, сидя на кровати, рассматривал свои ладони, произнёс.
– Вот кажется, ещё вчера о любви ничего и не знал. А сейчас, во мне так много её. И почувствовал  синхронность чувств и искренность. Чувствую, мы с ней взлетим выше облаков. И путанное понимания сна, всё разъяснится.
– Ты уже взлетел. Расскажешь, как там за облаками?  Несколько дней прошло, а ты молчишь, как пленный у душман  на допросе. –
Улыбнулся Саня. –  А, что ты уставился на свои ладони? –
Видя, как Кирилл тщательно разглядывал ладони свои.
– Я дома.
– Естественно дома, раз мы приехали к родителям, то дома, где бы наши родители  ни жили, там и будет наш дом.

– Нет, я не об этом. Ты, Саня не понял. Я дома, не знаю, как ты, а я дома. Я вернулся домой. И чувствую его дыхание, дыхание вечного пространства. И слился в этом пространстве с самим пространством и с Лидией. В сердце такое не объяснимое происходит. И по всему организму изменения,  изменился рисунок на ладони.
– Да ладно! Как он изменился? Ну-ка, покажи. У нас с тобой главные линии были почти одинаковыми.
– Да. Ты же мне и говорил об этом. Я чувствую, нет, я знаю, здесь мой дом был раньше, а может всегда. Ну-ка гадатель хиромант посмотри.

– Интересно взглянуть. – Саня внимательно разглядывал. –
Да, я помню, здесь вот было по-другому. Хотя я не гадатель и не хиромант, но откуда-то понимаю линии ладоней. Вероятно, надо для этого учиться, а я откуда-то знаю и без учёбы, как из сердца идёт. Саня повернул ладонь Кирилла. Вот этот узелок на этой линии. – Саня провёл пальцем. – Означает одно ты засел здесь. Соединение с этой, означает, ты связан с кем-то. Наверное, с Лидией. Ты рад?  Так, так, а вот эта полосочка появилась, это связывает тебя с домом, но таким обширным.
Посмотрел на свою ладонь, Саня воскликнул. –
Кирюш, посмотри, у меня тоже образовался узелок такой и на этом месте. А, что удивляться, мы связаны с этим местом. Здесь наши родители живут. Но эта линия означает девушку. А вот эта линия показывает дом. Родительский, но как-то по-другому. Особенная вот эта точка. Дом изначала. У меня мелькнула мысль или увидел. Вертикаль, связывающая небо и землю, и идёт через тебя, вот через эту линию с домом. У меня почти так же. –
Саня продолжал молча разглядывать ладони.

Выходит, родители здесь не причём? Выходит, ты, верно, подметил, что вернулись домой. А родители наши? Может, они тоже жили раньше здесь? И кто они нам были? Тебе интересно узнать? Хотя тебя сейчас интересует лишь Лидочка.
– В данный момент повидимо так. Точно знаю, мы встречались с ней уже. Кирилл улыбнулся радостно и продолжил. –
У любви на краю дежавю. Саня, точно дежавю. Знаешь, я даже вижу, мы стояли возле реки и на нас падал снег. Такой пушистый, пушистый, крупными хлопьями падал. У неё такие пушистые ресницы были. Просто ослепительно. –
И он рассмеялся, и вдруг перед глазами возникли горы, смех резко оборвался. Как будто в сердце что-то ухнуло. –
Горы, Саня горы, по всей вероятности нашему отпуску приходит конец, я увидел горы. Горы и трудная тропа. Нам идти через перевал.

– Как же так? Нам обещали до конца августа. Ну-ка увидь продолжение отпуска. У нас ещё здесь ничего не ясно. Ни у тебя и не у меня. Хотелось бы ясности, перед тем, как вернуться и окунуться в работу. Кирилл, увидь приятное, увидь продолжение приятного. У меня ещё ни одного разговора с Наташей не было. Я чувствую, наши чувства раскроются.
– Я, что тебе, волшебник? Ты думаешь, мне хочется уезжать? И у меня такое  впервые  видение открылось. Раньше хоть во сне видел. А такое… Может это игра? Что-то подсознание чудит? После путешествия в воде, порой думаю, а где явь, а где выдумка мозга. Как распознать?
– И, как тебе выдумка мозга Лидия с ножами? Выдумка или явь?
Кирилл рассмеялся и ответил с восхищением.
– Хороша!

– Нам бы её в нашу группу, может, поговорим с ней?
– Ты с ума сошёл. Нет, нет, ни в коем случае. Это война, натуральная война. Порой такие передряги у нас, а там женщинам не место. Особенно таким, как Лидия.
– Да ладно, сколько девушек у нас там.
–  Ты видел этих девушек? Ты в глаза им смотрел?
– А, что в них не так?
– Да всё. Это не девушки, это машины какие-то.
– Роботы. – Рассмеялся Саня. – Ты хочешь сказать, роботы.
– Нет машины.
Раньше ты так о них не говорил.
Раньше я в них не видел машины, но что-то меня всегда настораживало. У них взгляд всегда такой, не попадайся им.
Может, показалось? Просто они одинокие, а ты машины.
Вот именно машины для истребления человечества. Особенно мужчин. Дать им волю, они бы всех истребили, в том числе и всю нашу группу. Может, оставили кого-то для размножения. –
Улыбнулся Кирилл.

– Не обращал внимания, мне казались они милые, просто одинокие, и заняты были только тренировками. Улыбались так мило.
– Да, да, милые. С виду. А внутри?
– Не знай, не знай. Но в данный момент желаю остаться хотя бы до конца отпуска. Я ещё с Наташей не объяснился. Кирилл! А мне надо перед отъездом быть твёрдо уверенным. А может и соединиться в слияние с ней. Тебе хотелось соединиться с Лидией, обладать ею?

– Обладать?  Нет, не обладать, наши души давно в слиянии. Саня, как ты не поймёшь, здесь другое. Нам не надо стремиться к обладанию друг другом. Мы уже в полном слиянии.

Продолжение следует....
Таисия-Лиция.
Фото из инета.