Когда спят лебеди

Мукагали Макатаев перевод Масгута Нурмагамбетова


          Когда спят лебеди
     (поэма)
                I
Нет реки здесь, выходящей за брега,
В степь бегущей, нету здесь и ручейка.
Как же озеро повисло на горе,
Будто капля, в ямке камня, от дождя?!
Ничего нет хуже одиночества -
Гладь дрожит, на пики снежные глядя.

Сколь эпох здесь поменялось, сколь веков?
Сколь людей и поколении прошло,
И без устали глядя на озеро,
Сколько сосен выросло и полегло?
Сколь маралов шли, чтоб жажду утолить,
Сколь сайгаков в тех оврагах полегли?
И взмывались к небу сколько лебедей,
Отрывая с перьев песни  о любви?

Не мелело, не плескалось через край
И, как будто, не стоял здесь жизни рай,
Не касались глади крылья лебедей?!
Нет ни черточки, ни ряби: синь и даль...
Будто мучилось то озеро не раз,
Защищали ее чибисы от сглаз,
Когда цапли свои крылья здесь трясли,
То чирки так  оскорбляли эту гладь.

Возвращались лебеди – была жизня!
Гладь озерная хозяина обрела!
И «Озеро-сирота» воспаряло,
Затихали тут дремучие леса.
Когда лебеди садились на ту гладь,
Замирали мечты, гордость обретя!

И, рождаясь, с крыльев этих лебедей,
На рассвете звала песня всех друзей.
Будто требуя награду с Алатау,
Что-то озеро шептало веселей.
Соловьи же, замирая в ивняке,
Устремляли взоры к дому лебедей.

И когда рассвет прильнет к порогу дня,
И окрасит его алая заря,
Оживала жизнь  кипучая в горах,
От звука крыльев просыпалась ли она?!

И застрявший в горле сладкий звук забыв,
В ивняке тот соловей в объятиях дум.
Прилетали
к озерку те лебеди,

Но в полете круги чертят биением крыл,
(Не спешат всей стаей озеро накрыть)

Вот такие лебеди, вот такие,
И с поспешностью они не сроднились.
Как прожорливо снующие цапли,
На брега беспардонно не садились.
Вот такие лебеди, вот такие,
И на глади как скульптуры возносились.
Баюкая на груди беспрерывно
Все качали белу гладь, не ленились.
Не ступала тут нога человека,
И с ружьем у озера не ходили.
Пока лебеди на юг не поплыли,
Воду озера, хваля возносили
(И водой свои раны тут лечили)

Переняв эстафетой неутомимо,
. Так сложилась тут традиция та зримо.
Хоть народ,  и эпоха здесь менялись.
Лебедям здесь печали и не снились.
Над традициями здесь не глумились,
Здесь порядок был такой лучезарный
И над ним  поколения трудились.

Были месяцы и дни так суровы,
Ишиасом горе сковывает пояс.
Чтоб в беспечных лебедей не стреляли,
Угощал я чужаков хлебом-солью, 
Когда спали лебеди на приволье. 

Но обратно лебеди не вернутся,
Неужели столько лет в страхе жмутся?
А «Озеро-сирота»  все скучает,
Когда крылья эту гладь вновь коснутся?!

                I I

Вот дитя лежит в постели весь в жару,
И отец лежит, уставший, на полу.
Все сидит мать, стерегущая ту ночь,
Ее очи в бессознательном бреду.
А ночь августа готовится ко сну,
Вот и горы – ширму держат на весу..

И избравшее ту гордость высоты,
Тот же облик у «Озера-сироты».
И на глади спят беспечно лебеди,
И прохлада тут качает красоту.
Обнимает  лес  и озеро, и ночь.
Славят озеро с землей тут тишину.
.
Остается то дитё в жару лежать,
Состояние стережет родная  мать
Мысли мрачные жестокие вобрав,
По мозгам сечет печали, горя град.

«Черный ворон, как объедок от смертей,
Эх, кручина, было б двое тех детей!...»
Временами на супруга косит взгляд,
Что свернувшись притулился у дверей.
И пугаясь ночи, брезжащих лучей,
Плачет мать, кусая губы все сильней.

«Вот,на днях нам старый лекарь что сказал?!
Или ложно, или вправду поддержал...
-  Лебединкой окурите вы дитё, -
Так сказал и тотчас с виду он пропал...»

- Уж, вставай же, ты рассвета видишь прыть,
Что за тип ты,  недостойно, ведь,  так ныть?!
Что сказал нам лекарь, вспомни, соберись,
Иль, забыл ты тот спасительный вердикт?
... Я люблю те перья милых лебедей,
Для людей, ведь,  они созданы, так быть.

Пред рассветом ты на озеро сходи,
До рассвета ты до гор успей дойти.
На глаза не попадайся никому
И народ не будоражь, сумей пройти!
Может быть надежда  ложная в пути...

- Ай-яй-яй: ну. как же я туда пойду?!
В эту сказку как я выстрелить смогу?!
Когда лебеди на глади мирно спят.
Млеет живность, сосны мир там стерегут,
На святое смотрят все и святость чтут,
Как в святое пулю смертную пошлю?
Не могу я, как же я  туда пойду?!

Но строптивой оказалась та жена:
- Ложь все это! Сын дороже мне всегда!,
Пусть потоп зальет и смоет этот мир,
К чему счастье, если вдруг умрет дитя?!
О ребенке почему  мечтала я?!
Пропадет пусть это счастье без дитя!
Дай ружье мне!
Это ложь!
Седлай коня!
   

... Мир проснуться все не может ото сна,
Красит утро августа начало дня,

Из ложбин забрезжил светлый лик утра,
Оживляя музой славной жизнь в горах,
Обещая и невольно повстречав,

Заставляя петь для мира соловья ,
Красит утро августа начало дня.

Гладит голос
Соловья
той глади рябь,
И на глади лебеди, качаясь, спят.
Одиноко мать сидит на берегу,
Пред величием птиц ей трудно устоять.

Клювы спрятав в пух, и перьями прикрыв,
Гладь - постель, а одеяло – неба синь.
Ель, Арча и даже скалы на брегу,
. Все с мольбою озеро то стерегут.
И в смятении, закипает кровь в висках,
Сердце-мать рвет и мечет на глазах,
От бессилия угнетается в слезах.

С перевала вниз ныряет солнца луч,
Рассыпаясь, приникает к озеру.
Птица белая, и гладь, и белый луч,
Все сливается в огромный белый луч

Небо - озеро, -
объятии кольцо,
. Пробудились лебеди от сладких снов,
Обессилев, жадно ловя красоту,
Сердце-мать дрожит в объятиях тревог.

С завистью бедняжка-чибис тут кружа,
И мать-чувство, тысяч дум в уме плетя,
Не в глазах, а в чувствах буря пронеслась,
Гладь озерная уже замутнена.
Ни традициям,  повериям не вняв,
Ум твердит, лишь: только собственное дитя.
Будто вместо лебедей на глади той,
Видит грифов, а вокруг лишь падаль вся.

... Лебеди...
Шея  тонкая и крылья все в пуху,
Беззаботно к солнцу тянет красоту.
Глади неженьки, не знаю, как мне быть,
И кому доверить вашу мне Судьбу?!

И душа красива, совесть так чиста,
Боль извергнет даже пуха кривизна.
Приспособив под расческу острый клюв,
Свои перья расчесать должна она,

Болью клинит тут песчиночка одна.
И душа красива,
Совесть так чиста!

Крылья белые резвяться над водой,
То головку чуть подержит под водой.
... Пусть играют, птицы нежные мои,
Не нарушим мы их  благостный покой.

У воды сидит стрелок.
- Ей,  облака,
Под платком своим ты спрячь идиллию дня.
Затаилася  она среди теней,
То оружие пахнет кровью при ней.
... А Лебеди,
лишь любуются собой,
Бисер с крыльев вниз течет им по спине,
Из-за елей смотрит мать и больно ей.

«Горемычка, я, видать, себя убив,
Как ушла я, о ребенке позабыв?!
Я всю жизнь у очага,  не видела,
Что наш мир такой чудесный и красив?!»

Мать сидит так,
злые мысли все вокруг,
Окружают, и злорадствует тот круг.
... И оставив белу гладь ту, лебеди
Полетели к брегу матери, вспорхнув.

Непугливых смельчаков не удержать,
Подлетели к брегу, где сидела мать.
Выстрелив, бедняжка, в стаю лебедей,
И не может как теперь все понимать.
Пред глазами синий дым, в сознании гарь,
Не поймет, что чашу млечной тишины
Черпаком зла довелось тут  ей взболтать.

Шум и гам у озера, переполох,
Земля кругом, гору клонит небосвод.
Эхом вторя, клич бросая, Скалы ждут
Беду Озера, печаль зеркальных вод,
Даже камни будто ждали свой исход.

И для них мал купол неба, вроде бы,
Лебедям жаль расставаться с озером.
Озеро глядит на высь беззвездную,
Еле сдерживая слезы на глазах,
Лебедям жаль расставаться с озером.

И кружа не раз, и с клекотом неслись,
В путь-дорогу напрямую вознеслись,
Взяв на запад направление свое,
Из обители проклятой отреклись.
Оглашали горы песня этих птиц,
Распрощаясь с озером, все пронеслись.
Лишь на глади лебедь раненный лежит,
Все пытается взлететь, но нету сил.

Крыло сломано и лебедь не взлетит,
А другой, тот тоже мертвый тут лежит.
Пух со снегом вперемешку на волнах,
Озеро, играя,  нежность теребит.
... А стрелявший в ту святыню, бледный лик,
Не решаясь, унести их, или нет,
На брегу, как ошалелый все сидит.

Потеряло Озеро всю красоту,
Унесли ту песню лебеди свою..
И уходит муза та за гребни гор,
Пики те, как будто песню допоют.
Неужели песни эти пропадут?
Отрываясь с Алатау на Каратау,
Дальше скалы эхом их передают.

I I I

Паслись кони у «Озера сироты»,
На холме стоял табунщик и спросил:
«... Ах, кто это на рассвете, в эту рань,
Из ружья стрелял у озера, болван?!
Кто покой нарушил птиц, огонь открыв,
Что за  алчный, кровожадный этот тип?!

Чтоб стрелять у озера так из ружья,
Среди местных нет такого дурака...»
Звук ружья и крики белых лебедей
Не на шутку рассердили старика.

«Видимо не здешний этот человек,
Найду способ и узнаю, что за бред.
Вооруженному злодею укрюком*
Устою ли, если бросится в ответ?!
Будет верно, отойду, пока сам цел...»
.... Лебеди, крича,
На запад вознеслись,
Он коня пришпорил жестко, не стерпел.
Он с холма на расстоянии закричал:
«Кто нарушил мирный день, покой украл?..»
Удивляется, во сне иль наяву,

И он с женщины в платке не сводит глаз, 
С безразличной личности не сводит глаз:

- Ей!
Ты кто?
Живой ли ты?
Жива душа?
В лебедей зачем стрелял, завет круша?!
Брось оружие, осторожно подойди,
Подойди же, если есть в тебе душа!

... Молча женщина стояла вся в слезах,
Голос старца  растрезвонил звон в ушах
Сразу в озеро забросила ружье -
Оно скрылось беспрепятственно в волнах.

Она к старцу потихоньку побрела,
Подошел старик, на женщину глядя.
... Проливая слезы с глаз, из души желчь,
Рассказала обо всем тогда сноха.
- Ей, дите!...
Да все не так, то крика час...
Потеряло святость озеро при нас,
Все неправда, что твой знахарь говорил.
Нет добычи, ты езжай домой сейчас!...

Потерпи, сядь на коня, езжай в аул,
... Подстрелила счастье ты или беду?!
Ты, хотя б, на палец рану нанесла,
Прежде, чем стрелять в святую красоту?

- Со своей бедой боролась я тогда,
Я не знала ритуала никогда...
Помню, в детстве говорили, что беда
Подкрадется:  в лебедей стрелять нельзя...

- Да, так все...
Да Богу  лишь подвластен рай...
Не охватит голова тех мыслей край.
... Повернув коня так резво поскакал,
Тот старик, оставив кипу ужасных тайн.

Все забыто: счастье – ложь, богатство - хлам,
Дни веселья и печаль – забава нам.
Знак сиротства к озеру опять приник,
Лебедь мертвый, лебедь раненный все там...
И, как будто, вся  от жизни отреклась:
Мать-бедняга воли тут теряет грань.

Сердце подлое пугается чего,
Иногда подскажет разум кое-что.

Не нужны ей, горы, лебеди, леса,
Не нужны бедняжке больше ничего.
Мать идет, не чуя сердца своего.

И супруг забыт,  забыла про дитя,
И надежда птицей реет в облаках.
Лебедей над озером прощальный звук
Иногда доносится издалека.

То не жизнь и ей завидовать нельзя,
Мать бедняга так от жизни отреклась.
Как разбойник, мать, и нет на ней лица
От земли, людей отверглась навсегда.
Не увидит света луч на  небесах,
Заплутав в тени ночей её душа..

...Возле дома суета, народу тьма,
Но не поняла причины мать сперва.
Замерла, с коня не можеть она слезть,
Озирается вокруг, глуха-нема
И не знает, почему, куда пришла.

Явь ли, сон ли – между ними этот спор,
Все о смерти и о жизни разговор.
И, как будто, все у Озера сидит,
Пред глазами белый лебедь, как укор.

С коня слезла и домой она вошла,
Про супруга, сына вспомнить тут смогла.
И, взглянув, на сына мертвого она,
Будто осталась там у озера страдать,
Не живая и не мертвая была.

Лучи света освещали все вокруг,
Заиграл на глади луч, как верный друг,
Пред глазами...
И в ушах той песни звук,
Соловьи под утро песню заведут,
Пред глазами лебедя тот белый труп,
Однокрылый лебедь, раненный огнем,
Возле мертвого, прощаясь, чертит круг.

А постель, как гладь и лебедь - та дитя,
Мать лежишь, как лебедь раненный, скорбя?...
«...Это озеро и лебедя на нем,
Я своей рукой убила, расстреляв...

Нет!
Не я...
Стреляла в них...
О, Создатель, я прошу, меня прости?!»

Свои руки разводя, рыдает мать,
Озираясь на людей она сидит.

То смеется, то заплачет мать навзрыд,
Глядя в небо, зря пытается постичь.
То, прислушавшись к чему-то, помолчит,
И в ушах та песня мирных лебедей.
А народ сперва в неведении молчит,
И потом уж шепот слов в рядах звучит...

Вознесла мать руки к небу и зовет:
«Сейчас, милый...
Вот сейчас рассвет встает...
Сейчас, милый, лебедем я окурю...
Вылечишься, мой цыпленок...
Мой конек!

О, святость!
О, кручина!
Вы такие?!
И беда моя толще тугой гривы!..
О, святость!
Все святые улетели?
О, кручина!
Ты мне что, друг пытливый!..
Святость... Кручина...
                Святость... Кручина...»

Эпилог
... И надолго я ушел, не вернулся,
Я скучаю по земле...
Мечты проснулись.
Тяжело так, обе ценности когда,
Миражами на глазах улизнули...

Видел ли ты такое совпадение,
Одних бед тут сплошное наслоение?
О, дите, реки-жизни той безбрежной,
Трудно знать, где тут брод, а где течение.
Лебеди...
Ведь, о них легенд так много,
Но глазами мы все это судим строго..
Раз спугнешь, и никогда уж не вернутся,
В тишине лишь могут спать они спокойно
*    *    *
Все на месте: озеро, все осталось,
Вода держит уровень как когда-то.
Мятой густо берега лишь заросли,
Да лебеди улетели  безвозвратно...

*Укрюк – длинный шест с петлей на конце