Страсти гяуровы

«Гяур — неверный, — презреннее пса, противнее крысы, пожирающей зловонную падаль»
(Карл Май «В пустыне и в гареме»)

Представим себе, что Россия — это наш с вами многоквартирный дом. Каждый российский город — это коммунальная квартира в этом доме. Для поддержания дисциплины в квартире есть староста, который — её глава: он несёт ответственность за порядок, и все остальные жители коммуналки приходят к нему за добрым советом, с жалобой на проблему и т. п.
Так вот, меня зовут Валерич, я тоже живу в этой квартире и никогда никого не трогаю. Утром, как и все, я иду на работу, а вечером снова возвращаюсь в своё уютное гнёздышко, которое мне свили ещё мои родители.

УТРО ДОБРОГО ДНЯ

Зазвонил будильник — мне вставать на работу. Открыл глаза, встал, оделся. Выхожу на кухню и вижу там незнакомца. Да, конечно же, я знаю в лицо всех, кто живёт со мной в одной квартире, но тут лицо совершенно постороннее, к тому же лицо внешности отнюдь не славянской.
Я удивлён, однако не испытываю не малейшей ненависти. Наоборот, я даже рад этому незваному гостю и, познакомившись с ним, предлагаю ему чай… с баранками.
Далее мы мило беседуем с гостем, которого, как оказалось, зовут Турдым. В ходе беседы он мне ведает, что вчера встретил нашего старосту, и тот согласился предоставить Турдыму одну из свободных комнат в нашей коммуналке. Гость, как выяснилось, приехал к нам на заработки, т.к. в его родном кишлаке царят хаос и безработица, а семью (двадцать четыре сыночка и лапочка дочка) кормить надо.
— Эгей, братуха, конечно гости и работай, не жалко! — бодро говорю ему я. Вот только не по-человечески как-то поступил староста, мог бы и жителей предупредить. Ну да Бог с ним, может забыл в порыве благодеяния, с кем не бывает.

УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ

Просыпаюсь на работу. Выхожу на кухню и снова обнаруживаю там незнакомое лицо.
— Здравстывуйтэ! Мэня завут Болта. — сказало оно и добавило, — Фаш староста разрешиль минэ занят сывободную комнату.
Хм, нет проблем, будем знакомы, Болта. Только вот староста что-то всё молчит и молчит. А ведь раньше фактически всё обсуждалось на общем собрании. Странно.
И я пошёл к старосте задать ему пару нескромных вопросов, благо его комната находится рядом с моей. Дверь мне открыла его жена:
— А Владимира Владимировича (так зовут нашего нынешнего старосту) нет дома. — промямлила спросонья она, — Он сегодня рано утром уехал в командировку, на недельку до второго.
Что же касается новых постояльцев, то супруга старосты отчеканила, что, мол, она в его дела не лезет и, посему ничего об этом не знает.
— Хорошо, — ответил я и вернулся в свою комнату.
Между прочим, какой красивый у его супруги перстенёк на правой руке! С алмазом! Раньше я его у неё не видел. Опять же, странно.
Так или иначе, но теперь я могу быть спокоен — больше свободных комнат в нашей хате нет, — во всех остальных уже давно живут.

УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ

Спал плохо, т.к. всю ночь в коридоре была какая-то возня. Наверно новые соседи разбирали свои вещи. Только почему ночью? Странно. Ну, лады, чужая душа — потёмки. Выхожу на кухню.
— Прывэт! Я — Тохта. Буду жит у вас в освободывшейся комнатэ. Староста разрешиль.
— Здарова! Но ведь у нас больше нет свободных комнат! Позавчера и вчера две последние уже заняли, — удивился я.
— Тэперь есть. Сыгодня ночью комната номыр тры освободился, — ответил мне Тохта и взял свой баул.
В третьей комнате уже испокон веков живут кирюхи Юдины. Бухают, но не буянят. Тихие такие алкаши, компаний не водят. Всё вдвоём, уже много лет. Да и родственников у них нет как таковых. Куда же они могли съехать? Странно. И Владимирович, вроде как, в командировке же. Неужто вернулся? Пойду постучусь, узнаю, что да как.
На этот раз дверь старосты мне открыла его дочь:
— А мамы с папой нету. Они сегодня рано утром куда-то уехали. Я ничего не знаю, — пролялякала она и захлопнула перед моим носом дверь.
Вот, блин, невезуха-то! Никак не поймать старосту. Деловой какой стал, в последнее время!
Кстати, какой шикарный комод у них в комнате стоит! Новенький, из красного дерева! Ещё вчера его у них не было. Странно.

УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ

Вчера на работе очень устал, поэтому этой ночью спал как убитый. Встал. Выхожу в коридор и натыкаюсь на двоих незнакомцев (но знакомой внешности), несущих по баулу.
— Опаньки! Здрасьте! А вы кто? — спрашиваю ошарашено я.
— Я — Сабурай…
— А я — Сабуржан, — отвечают они мне чуть ли не хором. — Ми живом в комнатах четырэ и пят. Всэ вопросы к вашему старосте.
Чёрт! Четвёртая и пятая комнаты… хм… В одной бабулька живёт лет 80-ти, а в другой престарелая чета Мещаниновых. Что-то никто из них не говорил, что съезжать надумали. Как-то всё это уж очень странно!
Постучался к старосте — дверь не открыл никто. Что-ж, ёкарный бабай, такое-то!
Выхожу на кухню. Там четыре джамшута готовят плов, по запаху — из баранины. На всю квартиру, помимо аромата, развесёлый южный галдёж:
— Э, дарагой, у нас сэгодня празднык! Слюшай, ми взяли с тваэго стола нэмного соли, харашо?
Да лан, соли то не жалко, ёпрст. Празднуйте на здоровье. Пойду приму душ.
Зашёл в ванную комнату — чуть инфаркт не хватил: вся ванна в крови, шерсти и копытах, — видать здесь барана на плов резали.
Вдруг, грубый акцент мне в ухо:
— Вай! Извыни, дарагой, ми всё уберём попозже.
Оборачиваюсь — Тохта, улыбается и кинжалом ковыряется у себя в зубах.
Быстро свинчиваю в свою комнату. Хрен с ним, на работе умоюсь.
С праздником вас, братья по разуму!

УТРО СЛЕДУЮЩЕГО ДНЯ

Выхожу на кухню. На кухне сидят… восемь лиц не славянской наружности, с четверыми из которых я уже успел познакомиться давеча.
— Ты кто? — спрашивает меня один из незнакомцев. Сабуржан же ему отвечает:
— А это наш сосэд из дэвятой комнаты. Тэбе староста про нэго сегодня говориль.
— Ах, сосэд? — улыбается второй незнакомец. — Староста сказаль, что ты нормальный мужик, не шумный.
— Не шумный, да, — отвечаю я, — а вы-то кто такие будете?
— Да какая уже тэбе разныца? — вмешивается Турдым. — Ми все твои соседи! Староста знает.
Я в шоке! Иду стучусь в пятую, шестую, седьмую и восьмую комнаты. Из них выглядывают четыре фатимы, и рядом с каждой по пять-шесть микро-джамшутов (детишек, то бишь).
— А г-г-где те, что здесь ж-жили ещё вчера? — спрашиваю я дрожащим от волнения голосом.
— Сэгодня ночью всэ уехали, — раздаётся голос Тохты с кухни. — Сосэд, ты успокойся давай. Всё харашо. Ми тэбе ванну вчера намили. Умойся сходи.
Умываться мне совершенно не хотелось. Ещё раз попытался достучаться до Владимировича, но никто не открыл, как и вчера.
— Староста с семьёй поэхали в Сочи отдыхать, — услышал я голос Болта, — тэпер они себе это могут позволит — богатыми сталы, ха-ха-ха!!!
Ничего не говоря, я направился в свою комнату. Одевшись, я решил пойти поговорить с нашим участковым.
Зайдя в его кабинет, я остолбенел!
— Здаравствуй, дарагой! С чем пришоль? — раздался из-под полицейской фуражки до боли знакомый акцент.
— Дык… ээээ… я… А Борис Вячеславович больше здесь не работает что ли? — выдавил из себя я.
— Ха, тыперь я за нэго, — усмехнулся мне новый участковый, — Рашид Гумарович моя фамилия. Отнынэ все вопросы тут рышаю я. Так с чэм, гаваришь, пришёль?
Я больше не нашёл нужных слов. Развернулся и отправился на работу.
Денёк выдался тяжёлый. К нам на работу взяли с две дюжины мигрантов с ближнего зарубежья. Начальник сказал, что они будут работать у нас теперь всегда.
— Много денег не просят, не шумят — выгодно, — сказал он. — А вам зарплату придётся урезать, кризис как-никак.
— Какой кризис? — возразил я. — Он ведь кончился давно. Президент сам говорил…
Но бугор перебил меня:
— Не нравится — уходи, Валерич. Тебя тут никто не держит. По мне лучше этим южным оболтусам платить рубль, чем тебе десять, — и кушают меньше, и делают больше.
Конечно же, я с ним поругался в пух и прах. Пошёл в отдел кадров и написал заявление по собственному желанию. Сегодня приду домой, отдохну, а завтра куплю газету и буду искать новую работу.
Настроение — ноль.

Подхожу к своей квартире… оп… а замок на двери уже другой. Не понял! Звоню в дверь. Открывает незнакомая рожа очередного южного гостя:
— Тэбе чего, гяур?
— Что значит «чего»? — возмущаюсь я. — Я здесь живу!
— Ты здэсь живошь? — захохотал джамшут. — Это я здэсь живу! А тебя я в пэрвый раз вижу! Пошоль вон отсюда, а то зарэжу, как барана!
И передо мной захлопнулась моя же собственная дверь.

МНОГО ВРЕМЕНИ СПУСТЯ. НАВЕРНО УТРО КАКОГО-ТО ДНЯ

Открываю глаза. Невыносимая вонь бьёт мне в нос. Твою мать, Кузьмич опять обосрался! Сегодня его с собой не возьму. Встаю с вонючего тюфяка и бреду по тёмному, сырому подвалу к выходу. Башку ломит от выпитой вчера бодяги! Руки трясутся, во рту отметилась тысяча кошек (или всё-таки не кошек? Кузьмич, падла!). Надо собраться силами и дойти до метро. Постою там часок-другой, глядишь и накидают на опохмелку.
Прохожу мимо помойки. Валяется газета. Поднял. Вчерашняя, с большим жирным пятном от селёдки посередине, но буквы видно. На первой полосе читаю: «Выборы президента нашей страны вчера прошли без инцидентов. Самое большое число голосов, как и ожидалось, набрал Фахтуллаев Бобожан Келди оглы. Аллах Акбар!»

ЭПИЛОГ

Межнациональная рознь. Я не из тех, кто её поддерживает. Напротив, я всегда рад, когда ко мне домой приходят гости. Неважно, какой они национальности и цвета кожи. Я угощу гостей тем, что ем сам, застелю им постель бельём, которое берёг для особого случая — чистым, накрахмаленным, и даже могу освободить для них своё удобное ложе, устроившись сам на раскладушке. Я так делаю всегда.
Но в последнее время, я очень боюсь проснуться и услышать:
— Эээ-ээ, дарагой! Что-то ты у нас загостился! Поищи сэбе уже другую ночлэжку!
Мне становится откровенно страшно у себя дома! Но только страшно! Никакой ненависти! Или всё же она есть?
Я слышал, по телевизору рекламировали «Телефон детских страхов». Если ребёнку страшно, то он может в любой момент позвонить на номер горячей линии и специалисты поговорят с ним, успокоят, поддержат. Очень хорошая и полезная штука!
А нет ли такого телефона для взрослых? У взрослых ведь есть свои страхи. Хотелось бы позвонить. Может, успокоят?