Саморазрушение

От тупого обжорства, звериного скотства - тошнит.
На губах и на кончиках пальцев проказа отравы.
Если мы ещё живы - зачем же тогда, объясни,
Говорим с этим миром? Стоим с этим миром на равных?

Неужели от страха? Неужто мы только рабы?
Неужели нам мир за корытом совсем безразличен?
И не грянет над ним залихватское: "Эй, бей-руби!"
Кровожадным до хруста и яростным варварским кличем?

Неужели проглотим и станем покорно терпеть?
Неужели не вырвем до крови гниение фальши?
И шаблонов вериги, морали истертую плеть
Будем чтить как священные древние идолы дальше?

К бесу рамки и к бесу, всё то, что нам скажет толпа!
Мы рычим из-за двери, мы пробуем сами подняться.
И не наша вина, что кипящая ярость - слепа,
И не наша беда, что роднятся с оружием пальцы.

Мы рвем прутья из стен, мы из скреп заплетаем шипы,
Мы выходим из дома на улицу словно на битву
И мещанская жизнь словно масло, вскипая, шипит
От гремучего гноя, что хлынул свищами и вытек.

Нам не стыдно ни капли заблёванных книг и картин,
В алтарях - пустота, а иконы за чадом и пылью.
Нас никто не накажет - и точно никто не простит.
И, пожалуй, не вспомнит - мы сами себя позабыли.

Так громи и круши - до фундамента, самых основ!
Отрицая себя ойкумены безлюдной и блеклой,
Мы забудем про боль, укрываясь спасительным сном.
И ни капли не жаль, что при этом убьем Человека.

Этот сон будет долог... На ложе из мусорных гор,
На руинах строений и тысячах тысяч погостов.
Засыпай вместе с нами, дай зверю восстать, дорогой...
Ты и верить не смеешь как это приятно - и просто...