В одном племени

В одном племени,
               может быть, диком,
Может, нет.
           Уже не поймёшь.
Там носились охотники
                с громкими криками,
Но уже был свой мудрый вождь.

Вот в том племени,
                может быть, умном,
Может, нет.
           Это в прошлом таится.
Но там жрец уже разживался кунами
И в обед забывал молиться.

Жил чудак. Он стихи царапал
На пещерных извилистых скалах.
Он носил из щитовника шляпу
И курил горький лист сандала.

Он смотрел по ночам на звёзды.
А до этого на закат.
Он любил океанский воздух.
И отвар из весенних мят.

И царапал стихи на скалах.
Благо, всюду десятки скал.
Ему было той жизни мало,
Ведь он ней он так мало знал.

А его неуёмное племя,
Будто жизнью всегда недовольно,
Всё бранилось то с теми, то с теми,
Проводило полжизни в войнах.

Он сидел на пустом уступе
И смотрел, как закат небо пьёт.
Вождь к нему подошёл насупившись
И в руке протянул копьё.

"Мы станцуем на вражьих костях" -
Вождь на север мотнул головой.
Он вцепился глазами в вождя
И спросил: "Вождь, да что с тобой?"

Почему же я должен идти
За тобой? Я, убей, не пойму.
И откуда к смертям аппетит?
Почему мы так любим войну?

Сядь со мной, оглянись вокруг.
Без войны мир прекрасен и чист.
В ней так много смертей и мук.
Почему ты в войне видишь смысл?

Вождь тогда объявил, что он трус.
Громкий крик огалделое племя
Изрыгло из немытых уст.
Он отвержен был всем и всеми.

Зацарапывал яростно жрец
Все стихи горемыки-поэта.
"Стихоплёт, да ещё и подлец!" -
Написали бы в главных газетах,

Если б были тогда газеты.
Всё одно и до них и без них -
Ни о том говорят поэты,
Но такая душа у них.

Нет, конечно и были такие,
Кто жалел. Вот они точно знали -
Души сотен немы, души тысяч глухие.
Но тогда они также смолчали

И поэт свой покинул дом.
Что с ним стало - лишь солнце знало.
Его племя всё шло за вождём,
Воевало и погибало.
                2020г.