Тихие пруды, застенчивые ивы

Тихие пруды, застенчивые ивы (Шейда Катамаран)

Что разошелся так?
Подумаешь, чмокнул в шею...
В пруде застоялась вода,
я расстоять не умею.
Что нам, туристам, надуть,
получше любой байдарки.
Чувствуешь серую муть?
Самой илистой марки.
Ну ладно, опять завожусь.
А надо еще работать.
Читаю: «срывая кровь
на шее блестит веревка».
Ну да, Шейде любовь,
конечно будет обновка.
Мне куда до нее?
Одно, одно старье!

Бэйби, покуда крысе плыть,
с топлением можно повременить...

&

И пусть тебе становится короче (Незабвенная Шейда и Мария Косякова Многоточие)

И пусть тебе становится короче...
У всех длиннее осени печаль.
Короче ночи лета были очень,
но, а к зиме нам всем немного жаль,
что мало, мало, мало Алла
Киркорова сегодня целовала.
Дорожка синтетической мечты
из ночи синтетической украдена.
Но только ты, сегодня, только ты
не написал сонеты мне, дохлятина.
Я понимаю, что не вдохновляют.
Как может Крым унылый вдохновить?
Но это ведь не повод.  Заявляю,
меня сегодня Дракуле любить.
А за спиной пожар, чумная полость
разверзлась в многоточиях огня!
И искры словно светляки стрекочут.
Не для меня любовь, не для меня...
Борись с позывом рвотным.  Косякова,
да, что же это Бога душу рать?
Ты выбирай конечно же любого,
но моего не дам тебе порвать.
Объятья безымянные – гарротой...
Простите, у меня сегодня рвота.
И я боролась с ней, признаюсь честно,
но без сонетов мне все неизвестно,
и неизвестно если я тебе любезна,
пишу с хвостатыми стихи совместно.
Сбивает Сатана кресты с хвоста.
А я всегда прелестна и чиста.

&

Поток крови (Мария-Бровкина Лжец)

Неуемного жара, будто клеймили вчера...
Ничего не клеймили, вчера был Рош-а-Шана.
Я, правда, еврейские праздники не праздную,
но Богу вверх послала пару страстную
стихов, чтобы кипу поправивши,
решил меня поздравить замужем.
Но он, похоже, в церкви ошивался
и нифига в любви мне не признался,
ни грозно, ни обычно, мямливши.
А, что такое, хлопнута страница?
Такие страсти, я ни сном ни духом.
Все думаю, с чего бы вдруг?
А знаешь что, любезный друг,
сотри ка ту рецензию стихами,
чтоб не мозолить гениальной Ани
глаза твоих бездарственных подруг.
Лайт Шейд – маразма в дебилизме,
Ульяны – похоти в снобизме.
Что, вспомнил радужную жабу,
что обручем луны дрожала?
Не надо, жаба ускакала,
и месяц острием кинжала
проткнул залетную звезду.
Проткнул, и в небе утонул.

&

23 февраля 20-ого года с Янкой Ху янкой

в пустыне похоти скупой
на ништяки алкая жутко
блудит печальная анчутка
она нашла тебя ковбой
возьми возьми меня с собой
я буду ласковой и чуткой

иже еси но не беси
моих сиреневых шакалов
я запущу тебе язык
куда весна не затекала

заворожу за гаражи
и ни вздохнуть тебе ни пукнуть
а ты за это мне скажи
сюда все три заветных слова

&

бредет неласковый ковбой
он мне то барышня зверенок
то вовсе непонятный мой
и не прогонишь и не тронешь
заснял меня нагой на пленку
сжевал ее сглотнул и хил
до самого утра вдогонку
писал невнятные стихи

&

ну ладно я чуть чуть кокетка
я просто к слову говорю
давай за гаражом конфетку
ты знаешь я тебя люблю

&

да что за обсессия с котами
и кошками на разный лад
я по собачьи понимаю
коты не для меня мычат
я мож немного глуховат
меня на мясокомбинат
я много много глуповат
но кошки ой это рейхстаг
это какой то страшный враг
наверно в предыдущей жизни
я была мышью тихо писни

&

у яны развитые формы
хоть и она так молода
юна на коже нету поры
горячий пар одна вода
одна среда но в понедельник
когда создам ей новый мир
я стану истинный затейник
и поры разорву до дыр

&

играй мой яй
как будто я есть атеист
как будто слушает артист
он между букв понимает
всегда играй
ведь я тебе одна
немного пьяная
и в трезвости чудная
волшебная страна

&

неизмеримо ниже остальное
томительно и лишено тебя
из за решеток видно мне родное
зарею воссияет декабря
благословляю радуюсь мечтаю
хоть не глядел бы на твоих людей
но по другому нет я понимаю
и невозможно истинных затей
я улыбаюсь когда надо плакать
а плачу когда надо спать
тебя читаю и в башку втемяшит
ужасно хочется жить яшка

&

медлительны фонарные жирафы
стоит в снегу дорожная река
не веришь мне спроси спешащих нафих
канализационных черепах
в дешёвых чебурашковых шубейках
у них такие честные глаза
такие не обманут хоть убейте
им кроме правды нечего сказать
о добрых и внимательных соседях
о щедрых незлопямятных друзьях
у них такие нежные соцсети
что зайки заикаются ах'ах'
уеть какие эти да ну нах
не может быть что это просто дети

&&&

птенец сквозь тугодырочку в яйце
сосётся очень проблемамантично
молись чтоб это не был петушок
споёт три раза и п и з д е ц петрушке
останутся три пёрышка и ушки
кто говорит что это хорошо
п и з д и т до беспредела неприлично
головка аж меняется в лице
забыть забыть забыть о наглеце
кто скажет что и это б л я отлично
задушен будет и распотрошон
случайно подвернувшейся подружкой
мамаша обнаружит под подушкой
его седой молочный корнишон

&

сакральный смысл у яка в верхогорье
он дик велик и шерсть его толста
он пушкина забил на лукоморье
а говорит что совесть и чиста
и говорит что драма на охоте
не чехов вовсе а молочный жид
распотрошил и даже скушал вроде
и кровь густая по устам бежит

&

самечий сакральный цикл
в утро звенит нутром
соответствующий синдром
не подвезли гун-цы

как-нибудь так давай
хрюндель не ссы компотом
наш праотец кувай
молится по субботам
чтобы кончалось всем
сладко и безопасно

сказочно песня басня
я тебе яйца съем
медленно улыбайся

&

не обобщай дружок
блуд с положением истин
блеск и пурга снежок
самечьих характеристик
я тебя в ушко сон
я тебе в чашку две
я тебе то что он
не умирал по мне
дальше пиши сама
все оттого что стоны
и я давно нема
от твоего наклона

&

точкарулонный клон
истово дрочит клаву
литерный вавилон
автор имеет право
миловать нет казнить
кончить меня скончаться
тупо как саша чацкий
суть стволовой возни
в том чтоб делить на части
то что сам грибоед
дать не решился целым
счастья на свете нет
этом который белый

&

горе ума мне нет
со словарем стараюсь
письма любви писать
как это называюсь
я снова запинаюсь
с бетачем не венчаюсь
я называюсь хуже
дума бритоголова
я тебе буду мужем
и ничего такого
ты мне листок дюймово
я тебе речки плески
кузя в бору сосновом
ты мне сейчас невеста
я без фаты триера
ножками обнимаю
люба люби без меры
дальше я засыпаю
ну а пока рукой
синему помогаю

&

пожар существования залит
луна любви отправилась на убыль
спеваются фаллопиевы трубы
ты алкоголик дима это злит
твой третий шар с утра уже залит
не бормочи пустое это грубо
мне нарушает утреннее всё
е б и молчком в любую точку роста
как школяров напутствовал басё
у самураев с этим очень просто

а тёплый воск и прочую херню
оставь на случай жёсткого развода
ещё не всё ну я пока курну
закончишь принеси живую воду

&

свершилось в ы е б а л верлибром
изверлибрировалась вся
у кобры праздник торт с колибри
летит и смотрит на ловца
очами маковых росинок
твой восхитительный сироп
сродни апрельским апельсинам
так до тебя никто не ё б
меня хотя стесняюсь вспомнить
в жару чешуйчато горя
все тридцать три богатыря
и три двухкомнатные комы

но ты единственный искомый
мы познакомились не зря

&

Прикоснись, глупый, это не смартфон,
это мой эстроген, твой тестостерон,
коленом мою ногу под собой подопри,
я хочу твой сосновый бор и бороды заросли.
Нас вытолкнут отсюда, по любому, сбрендят,
но твоей любви нет эквивалента,
каждый шаг – вепрь, а глаза свирепы,
если ты Адам, я твоя Ева.
Если не дано в раю насладиться,
мне с тобой и под землей сгодится.
Вид белил, подкрашенных синькой перлвейса,
небо, море и глаза твои на этом свете.
Входи в меня глубоко, ныряя, мальчик,
под водой пожар, а не так секс.
Как ты умеешь меня е би,
кто меня нежит, кто меня три?
Не молись, сама Супернова
горит на небе ярко и четко,
над городом обид и мутного смога.
В глазах дрожит и слеза мочит.
Потом поцелуями еще полей
и стань кристаллом всех солей.
Куда эта проза меня заносит?
Прибрежную топит отмель.