Немного о возвращении

Не беда, если световой день
стал на несколько часов короче привычного.
Неважно, что любимые замшевые ботинки
неуместны на глинистых тропках у оврага.
Пусть ветер и дождь сбивают с деревьев
горящие желтым огнем листья.
(Любовь, начавшаяся под проливным дождем в октябре,
у чудом разведенного тобой на час костра,
не может быть долговечной, но ты этого еще не знаешь.)
Ботинки размокли, они теряют цвет и бархатистость,
и вот уже подошвы готовы оторваться... Но —

Важно лишь успеть вернуться туда, где был дом,
пока есть еще подобие дома.
Пока можно потрогать эти бревна,
провести ладонью по деревянной поверхности подоконника,
вложить в нее стальную дверную ручку.
Слиться с этой тяжелой дверью,
прильнув к ее косяку.
Расплющить нос ее стеклом.
Примерзнуть зимой к узору на двойном стекле оконной рамы.
Почувствовать запах пыли и разогретого дерева летом.
Зимой — ощутить запах снега, самый чистый и свежий из всех.
Соскользнуть с наглаженного сотней ног камня ступени.
Зрачком следить узоры обоев, эти диковинные арабески из сна.
Искать на знакомой плитке переводную картинку.
Отсчитать известное число шагов,
затем ждать скрипа половицы...

Вспомнить еще много звуков и запахов,
не сопоставимых ни с чем вовне тебя.
Слушать по ночам потрескивание троллейбуса под окном,
стоять под его дугой на улицах города,
где неизвестен троллейбус.
Сжимать рукой, как животворящий талисман,
лимонадную бутылку,
оплаченную латунными пятаками.
Счастливым ее обладателем
спускаться по аллеям к реке.
Не обращать внимания на окрики, зная,
что единственный возможный счет
предъявят тебе Город и Время.

Понимать, что рок-н-ролл —
по-прежнему средство
прожить еще один (сегодняшний) день,
остаться в нем собой,
как пелось в одной уже забытой песне,
с которой нет смысла полемизировать.

Созерцать ход истории
по Шпенглеру и по Марксу.
Сухими губами
констатируя
общемировой культурный эффект
изменения способов
производства музыки.