Ещё сказка про любовь

Печаль и скука – страшно это,
А тут и ночью не усну,
Спасибо, ветер по секрету
Мне сказку нашептал одну.

I
В одном селе (селе богатом),
В каком селе? Зачем нам знать?
Случилось это всё когда-то,
О чём хочу вам рассказать.

А было так: в семье Матрёны
Родился паренёк – Роман,
С пелёнок хлопец был смышлёный,
К тому же крепок и румян.

Не велики семьи доходы,
Но есть хороший, крепкий дом.
Они кормились с огорода
И жили лишь своим трудом.

А в том селе, неподалёку,
Стоял большой, красивый дом,
Украшенный резьбой, высокий,
И жил купец богатый в нём.

Все говорили: «Да, умеет
Так Карпыч жить, что ей же ей»
А он богатств своих сильнее
Гордился дочерью своей.

И то сказать: девчонка – чудо,
Красавица – весь мир у ног,
И несмотря, что денег груды,
Характер – просто ангелок.

И вот однажды Даша с няней
Пошла по улице пройти,
Морозною порою ранней
Кому-то помощь отнести.

А та зима была холодной,
Порой тяжёлой для зверей.
Вот и явился волк голодный,
И встал у чьих-то там дверей.

Где не было крутых заборов,
И не держали злых собак.
К ним силой не затащишь вора.
Там жил с семьёй своей бедняк.

Вот в этот дом и шла Дашутка.
Подумала – собачья масть.
Но стало им до смерти жутко,
Как только зверь оскалил пасть.

И в тот момент из дома вышел
Роман, тех бедняков родня.
Он был Дашутки чуть повыше,
Но вилы прихватил в сенях.

Роман не слыл пока героем,
Но мужество в себе нашёл,
Он Дашу заслонил собою.
Зверь повернулся и ушёл.

С тех пор Роман всегда был принят
Желанным гостем у купца.
Со временем желанье минет…
Пока послушаем певца:

   Ой хочу я вам поведать
   Щас историю свою.
   Натощак, после обеда
   Вам страданья пропою.

   Как любил одну девчонку,
   Вместе звёзды с ней смотрел.
   Голосочек её звонкий
   Был острей калёных стрел.

   Он пронзил моё сердечко
   И печёнку заодно.
   Я поклялся – буду вечно
   Умыкать её в окно.

   Только мать её раскрыла
   Этот тайный уговор,
   И колючкой устелила
   Под окошком и весь двор.

   Долго дёргал я занозы,
   И от боли, и со зла
   Тётке посылал угрозы,
   А любовь моя прошла.

Как всем известно – время мчится,
Спешит, наверно нам назло,
Но что должно было случиться,
Конечно же произошло.

Конечно же они влюбились
Друг в друга как-то вместе вдруг.
Сердца их громко так забились.
Что слышно стало всем вокруг.

Она – краса и ангел. Чары.
И он хорош, к тому ж герой.
Казалось бы, вот это пара,
Но так случается порой.

Купец увидел, что не шутки,
Увидел, что попал впросак.
Он не желал, что б у Дашутки
Супругом был такой бедняк.

На разговор позвал парнишку
И молвил, чётки теребя,
Что, мол, ты размечтался слишком,
И дочь моя не про тебя.

Но всё же шанс тебе даю я,
Вот кошелёк, в нём сто монет.
Торгуя там или воюя.
Умножишь их, пусть за пять лет.

Тогда приму тебя, как сына,
Пойму – ты парень, не дурак,
Что быть в родстве с тобой не стыдно,
И вас благословлю на брак.

Не разрешив ему проститься
Прочь отослал, мол срок идёт,
К тому же дома нет девицы…
Ну что теперь нам бард споёт:

   У залёточки папаша – ох и вредный был мужик:
   Как кого увидит с дочкой, так ножом по горлу вжик.

   Мы встречались с милкой тайно на высокой на скирде.
   Ну откуда он увидел, кувыркаемся мы где.

   Я бежал быстрей оленя, мчался диким лосем я.
   Эх, когда теперь вернуся я в родимые края.

II
Не стал Роман о стенку биться,
Ведь нужно с головой дружить,
Богатым можно и родиться,
А можно делом заслужить.

Матрёна в путь благословила,
Котомку сыну собрала,
Напутствием Роману было:
Чтоб никому не делал зла.

Не далеко ушёл от дома,
Лишь до соседнего села,
Где было всё ему знакомо.
В тот день там ярмарка была.

Роман пошёл вокруг по краю,
Идти до счастья своего
Куда-то дальше, чётко зная:
Купить-продать не для него.

И с крАюшку, под дуба веткой,
Где шум толпы почти что смолк,
Стоял мужик с огромной клеткой,
А в этой клетке серый волк.

Роману вспомнилось начало,
Его приведшее сюда,
И на душе тоскливо стало,
Вот серый, и с тобой беда.

«Почём и клетка и тележка?»
«За 10 отдаю монет»
Промолвил мужичок со спешкой.
Роман кивнул ему в ответ.

Ну что ж,  с монетами простился,
С напутствием: «Господь с тобой»,
Он в путь с телегою пустился
На встречу с собственной судьбой.

Прошёл дома, поля минули,
И лес прохладою дохнул.
Пришёл. И он и волк вздохнули,
Здесь Рома клетку распахнул.

Волк вышел, к парню обернулся,
Роман увидел - зверь был стар.
И вдруг он как бы улыбнулся:
«Прими ж и ты от волка дар».

Роман ушам своим не верил,
Волк говорит – тут бросит в дрожь.
«Отныне ты любого зверя
Услышишь, друг мой, и поймёшь»

К руке Романа прикоснулся,
Лизнул в добавок у висков,
Потом неспешно повернулся,
Башкой кивнул и был таков.

Ну а герой свой путь продолжил
Под шум листвы и щебет птах,
В котором различал, о боже,
Слова, но больше «Ох» и «Ах»

Он шёл полями и лесами,
А сколько рек он переплыл,
Но перевал высокий самый
Не охладил парнишки пыл.

Случилось,  он остановился
В одном селе у старика,
И тот на паренька взмолился,
Как жизнь с годами не легка.

Конь не ухожен, в торбе пусто,
Орёл давно не ел, не пил,
И оба смотрят очень грустно
«Ах. Хоть бы кто-то нас купил»

Роман услышал эти вздохи,
Их пожалел и старика:
«Дела мои пока не плохи,
А путь дорога не легка».

Двадцатку деду дал поклонно,
Хоть помнил, жертвует он чем.
Зато теперь он путник конный,
И гордый беркут на плече.

Он видел – звери понимают,
Всё, даже то, что не сказал.
Пусть кошелёк худеет, тает,
Два друга с ним, он это знал.

Уж сколько дней провёл в дороге
Роман, стал воин, не юнец.
Окрепли тело, руки, ноги…
Но будет ли пути конец.

Ох, и горьки же дни разлуки,
Но парень верит – встреча ждёт,
Закончатся когда-то муки.
А что же нам певец споёт?

   Вот уже промчалось лето,
   Падает с дерев листва,
   Журавли пропали где-то,
   В поле жухлая трава.

   А потом завоет вьюга,
   А на речки ляжет лёд.
   Все пути к тебе, подруга,
   Белым снегом заметёт.

   Ах, метель, ну что ты вьёшься?
   Дни разлуки так длинны.
   Не уверен, что дождёшься,
   Милка, будущей весны.

III
Вот путь привёл его в долину,
Где не бывает зимних стуж,
Где снег на горных лишь вершинах,
Где лёд не покрывает луж.

Казалось бы, здесь жизнь – отрада,
И для людей почти что рай,
Они здесь постоянно рады,
Здесь май, июнь и снова май.

Но нет, и здесь не видно рая.
Да, солнце есть, но нет воды.
Нет, есть вода. Она у бая.
Купи – тогда пожнёшь плоды.

Бай – самодур, назначил плату,
Что не под силу беднякам.
Уже проходит сева дата,
Уносит воду вдаль река.

О господи, беда какая.
Он видит слёзы, слышит стон.
«Поеду, поторгуюсь с баем.
Какую цену просит он?»

По золотому за участок?
Всего лишь сотню золотых?
Но в жизни так бывает часто,
Что этих денег нет у них.

У парня в сумке половина
Осталась, тратил он в пути.
Он баю предложил повинно,
Что может службой донести.

Романа слушал бай с улыбкой:
«Селянам воду отпущу,
Но ты не радуйся тут шибко,
Тебе работу подыщу.

На летних пастбищах пасётся
Отара дорогих пород.
Как только лето пронесётся,
Вернёшь их всех и плюс приплод.

Сейчас там тысяча их ходит,
По два ягнёнка с пары ждут,
Так что, по-моему, выходит –
Две тысячи с тобой придут.

Бай умолчал про божью кару,
Усмешку пряча меж усов,
Что волки режут ту отару,
Хоть десять чабанов и псов.

Что делать? Рома согласился,
Сел на коня – а что тянуть.
А беркут в поднебесье взвился,
Что б указать надёжный путь.

Ну вот и пастбище. Отара
Вся сбита в кучу. Чабаны
И псы кружат вокруг, не даром –
Вон звери серые видны.

Да, это волки, волчья стая
Стоит округ. Матёрый волк
Даёт команду: «Выжидаем,
Устанут все, и будет толк.

Повеселим клыки и брюхо,
Псов в клочья, люди прочь, долой.
А это кто?» - добавил сухо –
« Один? Наверное герой.»

Роман к нему коня направил,
Над ним орёл, готовый пасть.
Ну, это против всяких правил.
И волк уже оскалил пасть.

Но в голове вдруг зазвучало:
«Остановись, я вам не враг.
Отара под моим началом.
Мне помощь обещал ваш маг».

И рядом образ появился.
Матёрый охладил свой пыл
И высшей воле подчинился:
«Уходим» - стае он завыл.

Роман с ним огорчился тоже,
Но сверху клёкот… «Среди скал
Орёл с добычей вам поможет».
А сам к отаре поскакал.

Овец он быстро успокоил,
Людей домой отправил с гор.
С конём они остались двое –
Таков был с баем уговор.

Промчались дни, прошли недели
Окот приплод хороший дал.
Ну, вот дни лета пролетели,
И срок домой идти настал.

А чабаны, домой доехав,
Конечно баю донесли,
Что волки Роме не помеха,
И овцы вольно там паслись.

И тот решил послать людишек,
Чтоб часть отары умыкнуть,
Но то орёл увидел свыше
И стае указал к ним путь.

Ночлег у леса на опушке.
Рванули кони. Волчий вой.
Нашлись от них хвосты и ушки
Наутро где-то под горой.

Роман овец завёл в кошары,
Но байский конюх, верный пёс,
Пока роман упал на нары,
Ягнёнка всё таки унёс.

И вот пришла пора расчётов.
Был с чабанами господин,
И после полного учёта
Промолвил: «Где ещё один?».

Бай усмехнулся, все заржали.
Надежда рассыпалась в прах,
Но на земь к ним с небес упали
Орёл с ягнёночком в когтях.

Да, он опять с небес увидел
Проступок конюха, и враз
Его за этот грех обидел,
Оставив без овцы и глаз.

Что делать? Труд был баем принят,
И он Роману предложил,
Пока зима придёт и минет,
Здесь поработал и пожил.

Ему, мол, нужен конюх новый,
Да и в зверинце много бед,
А по весне, даёт он слово,
Заплатит парню 100 монет.

Роман, подумав, согласился,
Зимою горный тяжек путь,
И беркут в поднебесье взвился,
А бай вновь усмехнулся чуть.

Ну, вот зверинец: клетки, клетки,
Здесь кто-то есть, а та пуста,
А звери здесь и вправду редки,
Что даже и в родных местах.

А у одной просторной клетки
Его ударило под дых,
Здесь снежный барс, из редких редкий
Чуть пометался и затих.

Вот посмотрели друг на друга,
И Рома понял всё о нём,
И голова от боли кругом,
Да и душа горит огнём.

Тогда Роман вернулся к баю,
Надеясь, всё же тот поймёт.
Ему сказал: «Я твёрдо знаю,
Что скоро снежный барс умрёт.

Его жара долины губит,
Наш зверь в горах, в снегах рождён.
Того не понимают люди,
Ну и к тому же зверь – не он.

Наш зверь – она, уже созрела,
Пришла пора продолжить род.
Свободу, я ручаюсь смело,
Весной котёночком вернёт.

Он будет выращен в неволе
И о горах не будет знать.
Такую за свободу долю
Вам обещает кошка-мать.»

Бай усмехнулся: «Принимаю,
А не придёт – твоя беда,
И будет та беда такая.
Ты будешь раб мой навсегда»

Ну вот, умчались вдаль недели,
А с ними и зима ушла,
На север птицы полетели.
Пора заканчивать дела.

Назначен точный день расплаты,
Уж слуги задирают нос,
Но накануне друг крылатый
Ему котёночка принёс.

Понятно, жалко расставаться
С таким слугой, но понял бай,
С судьбой ему не стоит драться,
И отпустил в родимый край.

Роман взял деньги, поклонился,
Сел на коня и тронул в путь,
А по пути не поленился
В село к народу завернуть.

Конечно, люди были рады,
Но и в тревоге: вот беда,
Ему бы долг вернуть им надо,
Но баю чем платить тогда.

Селян Роман наш успокоил
И предложил им из своих –
Вода опять немало стоит,
А хватит ли теперь у них.

Ему селяне поклонились,
Как князю, до самой земли,
Потом все разом расступились,
И в дом один его ввели.

А в доме этом на подушках,
Как снег в горах седа, бела,
Сидела древняя старушка,
Что старшей рода здесь была.

Она промолвила Роману:
«Спасибо добрый человек.
Стара и потому не встану,
Нагнись, коснись закрытых век».

Потом застыла на мгновенье,
И от неё как будто свет:
«Прими от нас благословенье
И этот древний амулет».

И ладанку ему вручила.
В ладони вспыхнуло звезда.
«Большая в ней сокрыта сила.
Откроешь, как придёт беда.

Ты добр душою, бескорыстно
Людей от злой напасти спас,
И люди помнить будут присно,
Но амулет всего на раз»

Старушке Рома поклонился
И вышел, голову склоня,
С селянами на век простился
И сел на своего коня.

Орёл и ирбис были в паре,
Здесь их земля, их родный край.
« В беде и радости ты, парень,
О нашей дружбе вспоминай»

IV
Ох, не легка задача наша,
Пока Роман судьбу пытал,
О том, а что же было с Дашей,
Вам рассказать момент настал.

Они встречались ежедневно.
Дашутка новой встречи ждет,
И настроение напевно…
Но день прошёл – он не идёт.

И день второй уж на исходе,
А милого всё нет и нет.
Дашутка места не находит,
Придумывая сотни бед.

На третий день бежит к Матрёне,
Матрёну дома застаёт,
Ей говорит: «Сердечко стонет»,
И всё о Роме узнаёт.

Своё жестокое участье
Отец ей объясняет так:
«Дочь, я тебе желаю счастья,
А что, мол, даст тебе бедняк»

«Продать мечтаешь подороже,
А говорил, я божий дар.» -
Отца словами Даша строжит –
«Я дочь тебе или товар.»

А Карпыч отвечал повинно:
«Что делать, я воспитан так.
Устроить лучше дочь иль сына –
Так думает любой чудак.»

Он обещал, что всё исправит,
Роман вернётся, и тогда
Свои условья он отставит,
Соединит их навсегда.

Но что случилось, то случилось,
Такой видать у них удел.
Осталось верить, чтоб всё сбылось…
А что бы женский бард нам спел:


Разлука, горькая разлука.
О всём случившемся скорбя
Переживу я эту муку.
Я жду тебя, я жду тебя.

Ты для меня один на свете,
Мне счастье только лишь с тобой,
И солнце лишь с тобою светит.
Любимый мой, любимый мой.

Я верю, будет наша встреча,
Меня по-прежнему любя,
Придёшь из этого далече.
Я жду тебя, люблю тебя.


Отца конечно же простила
Дашутка и, приняв обет,
Сказала, что вернётся милый,
И будет ждать, хоть сотню лет.

И стой поры она ходила
К Матрёне на день раз по пять,
Её всем сердцем полюбила
И стала мамой называть.

Так дни за днями пролетали,
Но вера не ослабла в них:
Вернётся он из дальней дали,
Матрёне сын, а ей жених.





V
И Рома в край родной пустился.
В дороге, не скажу вам как,
Попутчик к пареньку прибился,
Бродячий бард, его земляк.

Ох, и горьки же дни разлуки,
Но Рома верит – встреча ждет,
Закончатся и эти муки.
А что же нам певец споёт.

   Помотался я по свету
   Вот ужо который год,
   Сколько песен перепето,
   Веселил честной народ.

   Только что-то приключилось,
   Песни с грустью у меня –
   Мне моя деревня снилась
   И милашка у плетня.

   И теперь пою с надрывом
   Там, где люди что-то пьют.
   А они всегда, на диво,
   И накормят, и нальют.

   По весне, курлыча, птицы
   Полетят в мои края.
   Чтоб родных увидеть лица,
   Тронусь в дальний путь и я.

На сердце смутная тревога,
Там радость ждёт или беда.
Но всё равно, домой дорога
Торопит путника всегда.

Уже знакомые картины
Кричат о близости пути,
И ветерок попутный в спину,
И сердце радостно частит.

Но что-то там горит за горкой,
И вьётся в небо чёрный дым,
Становится до боли горько –
А что же с домом там родным.

За поворотом шум и ругань,
Язык чужой для этих мест.
Роман с попутчиком и другом
Свернул с дороги в ближний лес.

А на дороге появился
Степных разбойников отряд.
Отец Романа с ними бился,
Но очень много лет назад.

Тогда набег лихой отбили
И думали, что навсегда,
Но видно, что не позабыли
Разбойники дорог сюда.

И видно, что за ними сила,
И что удачен был набег:
Телег со скарбом много было
И в рабство сотня человек.

Роман за ладанку схватился,
Услышав горестный их крик.
Конечно, он не усомнился,
Что наступил тот тяжкий миг.

Он вышел из лесу к дороге
И руки к небу протянул,
Его желанье было строгим,
Друзей он просьбой помянул.

И небеса вдруг чёрны стали,
Блеснули молнии, и гром
Ударил, лошади упали,
И зарычало всё кругом.

Тут волк и снежный барс, и беркут,
И много дикого зверья
Упали вмиг, как будто сверху,
Хоть жили в дальних все краях.

На степняков рванули дружно,
Рычанье, когти и клыки,
Но их пугать уже не нужно,
И бросив луки и клинки,
И лошадей, и всю добычу.
Они пустились на утёк,
А рёв зверей и клёкот птичий
Лишь скорости прибавить мог.

Ну вот, последние пропали,
Кто по дороге, кто в кустах,
И небеса светлее стали,
Исчез куда-то дикий страх.

Роман с опомнившимся другом
Помчался к пленным землякам.
Конечно, был народ напуган,
И пот струился по вискам.

Миг встречи радостный и жуткий,
Согнулись земляки в поклон,
И видит он свою Дашутку
Средь тех, кого вели в полон.

Дашутка милого узнала
И с криком бросилась к нему…
Ещё дивица зарыдала,
И бард наш понял – почему.

Две пары обнялись под АХИ,
У всех улыбки в пол-лица,
Забыты горести и страхи:
Узнали Рому и певца.

Затем Роман поведал вкратце,
Откуда он и что к чему.
Певец молчал, и то, признаться,
До песен ли сейчас ему.

Потом всех лошадей собрали,
Романов конь им в том помог,
И запрягли, и оседлали,
И в путь, их ждал родной порог.

Пришли. Село уже встречало,
Был послан для того гонец.
Да, сожжено домов не мало,
Но, всё же, бедам тем конец.

И тут спросили у Романа,
Куда добро теперь девать?
Ему вопрос казался странным,
Он обнимал родную мать.

«Но ты же степняков рассеял,
Добыча их – теперь твоя»
Такие правила доселе
Практиковались в тех краях.

«Ну что ж» – Роман не долго думал.
«Пусть каждый заберёт своё.
Остатки в торг, и эту сумму
Всем погорельцам на жильё».

Романа мать перекрестила
В знак одобренья своего,
И Дашу тоже восхитило
Решенье щедрое его.

Казалось, общим ликованьям
Не будет никогда конец,
Но тут народное вниманье
Привлёк Дашуточкин отец.

О боже, как меняет горе
Стальных, казалось бы, людей,
Он шёл, качаясь, словно в море,
И горных был снегов белей.

Дочь бросилась в его объятья,
И оба плакали навзрыд.
Тому внимали все с понятьем,
Какой в их слёзах мог быть стыд.

Когда, немного успокоясь,
На Рому Карпыч взор поднял,
Тот облик потерял героя
И даже заикаться стал.

Вернуть могу, мол, то что дали,
Лишь Вашу сотню золотых,
Вы зятя не такого ждали…
Тут Карпыч хрипло: «Рома ты…
Ты мне вернул добро, ну что же,
Плевать, что терем мой в золе,
Ты возвратил, что мне дороже
Всего богатства на Земле.

Тебе я с радостью вручаю
Её судьбу, да и свою,
Друзья, я нынче обручаю
Матрёны сына, дочь мою.

Конечно, дни печально плыли,
Пока всяк с горем был своим,
Пока погибших хоронили,
В той жизни мир желая им.

Но жизнь – есть жизнь, и это знанье
Даёт нам право объявить:
Уже назначен день венчанья.
Погибших помня – нужно жить.

Вот перед алтарём предстали
Две пары: Рома и певец
Мужьями двух красавиц стали…
Что ж, сказочке пришёл конец.

Добавлю, всё село гуляло
С размахом пять весёлых дней.
Да, было выпито немало.
Завидую, туда бы мне.

Потом все долго-долго жили,
Детишки, внуки их росли,
Но, как всё было, не забыли,
И память сквозь года несли.

***
Слышишь, в дверь твою стучится
Странник, что устал в пути.
Дай воды ему напиться,
Эту сказочку прочти,
Чтобы путник отдохнувший
Задал правильный вопрос,
Благодарственно кивнувши
Сказочку с собой унёс.
И пойдёт гулять по свету
Вместе с путником она,
Чтоб смотрели сказку эту
Деточки в волшебных снах.