Царь городов ли, город ли царей...

На Босфоре


Стамбул, Стамбул! Неистребимый дух
Леванта и «великого кочевья».
Июнь горяч. Но влажен, но не сух
босфорский бриз, дыханье предвечерья.
Над бухтой загорается закат,
над Золотым пурпуроцветным Рогом.
Уходит день – никто не виноват
что трудно думать о большом, о многом.

И опустив небес багряный флаг,
Аллах уводит в Забосфорье тучи.
Да будет ночь. Да длится время так,
как выверил в Коране слог текучий.
А на рассвете муэдзина зов
от минарета Лалели-мечети
да полетит над Понтом за Азов,
туда, где мы, Мария, снова дети -

всё те же, что и много лет назад,
тропинкой между речкою и стогом
вбегающие в первородный сад
и вторящие счастью – слог за слогом.
Мы – здесь и там. И ныне, и всегда
по светлякам тропу отыщем к дому,
дабы, прочтя двойное «нет» как «да»,
опять уйти к чужому окоёму.

К чужому ли? Ведь звёзды всюду – те ж,
как век назад анатолийцем спето.
И я, пока мне не прогрызли плешь,
останусь всюду преданным рассвету.
И в гуле Истанбула, видит Бог,
я чувствую себя под маком фески –
под кайфом: жив и сам я между строк,
и пережили всё Софии фрески.

Брат именам: Мария, Мириам,
сапфир-Босфор и изумруд Корана,
вновь присягну не черепкам-словам,
но амфорам, поющим первозданно.
И в Мармару столетий погрузясь,
над жёлтым камнем задержав дыханье,
прочту багрянородных смыслов вязь –
любовь, преодоление страданья.

Царь городов ли, город ли царей –
слоится образ древнего Византа.
Константинополь, в чёрном иерей,
не в силах защитить своей константы.
И вот сияет солнцем султанат,
чей ятаган алмазный столь бесстрашен,
что всё ясней: никто не виноват
в проломах стен и в обрушеньях башен...

Смиряет Смирну Мустафа Кемаль,
и чайки над Тюльпанною мечетью
кричат. И знать не знают про печаль
глазастые коричневые дети...
Брожу – и всё искрит шайтан-базар,
бессмертная религия Стамбула.
А сад-розарий свой струит нектар:
Хюрем-ханум, Мария, Мариула.

Отдать ли за босфорские глаза
Кара-Дениз и Геллеспонт впридачу?
Кальян курится – грёза-бирюза
за каждым вдохом светит всё иначе...
Но согласись, Мария: день за днём –
наплывы волн, арпеджо струн на арфе,
а вдоль Босфора мы туда плывём,
где вечен дом наш, Млечен окоём,
к смиреннице, склонённой над огнём,
к сестре с инстинктом материнским –
к Марфе...