Сгоревшая водолечебница. Из Сильвии Плат

Сгоревшая водолечебница*

Вот здесь  погибла древняя зверюга:

Чудовище  из дерева и  ржавчиной изъеденных зубов.
Его глаза пожаром сплавлены в комки
Остекленелой  сине-белой дряни,
Как  на коре сосны застылая  живица мутной.

Обожжены стропила и распорки  его  туши,
Одеты в угольный каракуль  головни.
Нельзя сказать, как долго его  остов утопает
Под мусором давнопрошедших лет, под черною опалою листвою.

Теперь же,  крадучись,   травинки-язычки
Его костяк своею  мягкой замшей выстилают.
А перекрытия и рухнувшие камни
Теперь аллея для прогулок у сверчков.

Как археолог или врач, пытливо
В стальных его копаясь потрохах,
Брожу среди эмалированных котлов,
Змеевиков и труб,  его когда-то  бегать заставлявших.
 
Овраг лесистый поглощает то, что он уже   однажды поглотил.
Ему наперекор, сукровица ручья
В своей всегдашней чистоте  сочится
Из  горла вырванного, из болотных губ.    

Течёт она под белой и зелёной
Горбатого мосточка балюстрадой.
Я, наклонясь,  внезапно  углядела
Невероятную и стойкую**  особу

В сплетённого  рогоза обрамленьи.
О, как она любезна и чиста,
Сидящая под тусклою водою!
Она — не я,  не я она,  не я.

Ни зверь не осквернит её  порог зелёный,
Ни мы:  ведь никогда  нам  не войти туда,
Где ей подобные  надёжные живут.    
Поток, что  подгоняет  и теснит,

Не насыщает нас,   не исцеляет.

11 ноября 1959 г.

*В стихотворении говорится о сохранившейся лишь в виде развалин старинной водолечебнице в Саратога-Спрингс, городе-курорте на востоке штата Нью-Йорк, США, славящемся своими минеральными источниками.

** В оригинале 'blue', что также может означать  «посиневшую»,  «испуганную», «унылую», «верную», «строгую»,  «страшную».

* * * * * * * *

The Burnt-out Spa

An old beast ended in this place:

A monster of wood and rusty teeth.
Fire smelted his eyes to lumps
Of pale blue vitreous stuff, opaque
As resin drops oozed from pine bark. 

The rafters and struts of his body wear
Their char of karakul still. I can't tell
How long his carcass has foundered under
The rubbish of summers, the black-leaved falls.

Now little weeds insinuate
Soft suede tongues between his bones.
His armorplate, his toppled stones
Are an esplanade for crickets.

I pick and pry like a doctor or
Archaeologist among
Iron entrails, enamel bowls,
The coils and pipes that made him run.

The small dell eats what ate it once.
And yet the ichor of the spring
Proceeds clear as it ever did
From the broken throat, the marshy lip.

It flows off below the green and white
Balustrade of a sag-backed bridge.
Leaning over, I encounter one
Blue and improbable person

Framed in a basketwork of cat-tails.
O she is gracious and austere,
Seated beneath the toneless water!
It is not I, it is not I.

No animal spoils on her green doorstep.
And we shall never enter there
Where the durable ones keep house.
The stream that hustles us

Neither nourishes nor heals.

11 November 1959