Stanzas-423- XVII - баллада о чистой любви

           – XVII –

Париж в конце концов накрыло
Холодным ветром и дождём;
Ушла жара, что мучила, душила
Короткими ночами, длинным днём…
А серость неба вовсе не уныла –
Сближает, если есть с кем быть вдвоём, 
Макает ручку в тёмные чернила
И с одиночеством скучает вечерком…
              * * *
«Что это было? Зов из прошлой жизни?
  Спасать, бороться с бурей – для чего?
  Чтобы ещё раз убедиться в дешевизне,
  Всего того, что обреталось нелегко?
  Дожди оплакали холодными слезами,
  Что быть могло и не случилось между нами…»
 
              * * *
 
… Там – за бортом раздался очевидный
Всплеск опрокинутого тела, брызг фонтан… 
Традиции хранящий и ревнивый,
Ко всем, кто за него вершил суд сам –
Обломки мачты и канат –
Вокруг змеёй провисшего удава –
Под тело вынес Капитану Океан,
И этого вдруг показалось мало:
Откуда ни возьмись пронёсся Бриз
И поспешил до берега спасенья…
Жар-птицы исполняющий каприз,
Не требуя иного повторенья…
Пустынный берег, стонет Океан
От многочисленных кровавых в дыме ран.
 
Носились чайки с беспокойным гамом –
И мёртвого поднимут, не щадя…
Тем более – по воле Океана,
Над волнами, кипящими, галдя…
 
Он приподнялся в кровотоках шрамов,
Знакомый берег взором обведя…
Он знал тропинку, что между ухабов
Вела туда, где кров нашла Судьба.
 
Он выжил изо всей лихой команды…
Последним борт покинул Капитан…
А выжил… ноги ватные воспряньте!
Идите в неизвестность на таран.
 
На том краю ждала его Любовь…
Из Бог каких знать дальних берегов.
 
Пусть посторонний избежит моментов,
Когда бессилие терзается землей,
А каждый шаг… другой… без сантиментов…
Боль оставляет, укрепляясь за собой.
Да, только так домой по сантиметру
Он шёл и шёл извилистой змеёй…
Наверх… наверх… и вышел бы наверно,
Но вдруг обмяк и за полметра изнемог.
Напрасно бились чайки, возмущаясь,
В израненную спину и плечо…
Он ощутил безумное отчаянье…
Опустошённость и потерю горячо…
Ты можешь слабым быть за метр до вершины,
Но не потом, как на виду, у всех – мужчиной…

Разбитые и в копоти дома,
Разбитые от горя оборванки…
«Но как же так? Нет, нет, ведь так нельзя!
  Ещё вчера – в приходе местном прихожанки»
Истерзанные мёртвые тела,
Смотрящие с укором взора в небо…
За что их чья-то воля подвела
К могилам, не доевших крошки хлеба. 
Как лунь седой он шёл к себе домой.
Он знал, что ждёт Его на пепелище…
Без слёз, без жизни шёл, как скат немой,
Лишённый чувств, как ракушка на днище…
Всё было кончено. Она глядела в Небо,
А на губах улыбка радости светлела…