Листая старые журналы 760

             Б А Л Л А Д А
           О  С П А С Ё Н Н О Й
               Т Ю Р Ь М Е

Я помню ясно: в шестьдесят втором
Горела деревянная Игарка.
Пакеты досок вспыхивали жарко —
Сухой июль не кончился добром.

Дымились порт, и город, и больница,
Валюта погибала на корню,
И было никому не подступиться
К лохматому и рыжему огню,

И отданы милиции на откуп,
У интерклуба, около реки,
Давили трактора коньяк и водку,
И смахивали слёзы мужики.

В огне кипело что-то и взрывалось,
Как карточные рушились дома,
И лишь одна огню не поддавалась
Большая пересыльная тюрьма.

Пылали рядом таможня и почта,
И только зеки медленно, с трудом,
Передавая вёдра по цепочке,
Казённый свой отстаивали дом.

Как ни старалась золотая рота,
На полминуты пошатнулась власть,—
Обугленные рухнули ворота,
Сторожевая вышка занялась.

Из вышки вниз спустившийся охранник,
Распространяя перегар и мат,
Рукав пожарный поправлял на кране,
Беспечно отложивши автомат.

За рухнувшей стеною лес и поле —
Шагни туда и растворись в дыму!
Но в этот миг, решительный на волю,
Бежать не захотелось никому.

Куда бежать? — И этот лес зелёный,
И Енисей, мерцавший вдалеке,
Им виделись одной огромной зоной,
Граница у которой — на замке.

Ревел огонь, перемещаясь ближе,
Пылали балки, яростно треща.
Дотла сгорели горсовет и биржа,
Тюрьму же отстояли — сообща.

Когда я с оппонентами моими
Спор завожу о будущих веках,
Я вижу тундру в сумеречном дыме
И заключённых с вёдрами в руках.

Александр Городницкий
(«Нева», 1990, № 7)