Рязанов Эльдар Александрович

На маленькой бензоколонке,
Что прилепилась сбоку БЕГОВОЙ,
Я на своём любимом «Жигулёнке»
Томился в череде на бензопой.

Был летний день. Не жгла жара,
Ни ветерок покой не нарушали.
Была спокойная застойная пора,
Или уже и перестройку начинали.

Тогда ведь злое слово «пистолет»,
Вязалось, в основном, со шлангом.
Легко бежал бензин под звон монет.
И жизнь текла неспешным шагом.

И вдруг в спокойствие земное
Въезжает чёрный «Мерседес».
Невероятно. Это что такое?
Подумал я, что дар небес.

Ужель моё долготерпенье
Сейчас Судьба вознаградит?
Я ущипнулся. Нет сомненья, -
Вот, рядом, «Мерседес» стоит,

В нём за рулём сидите Вы,
Кумир души моей актёрской
С тех, отшумевших лет, увы,
Поры моей днепропетровской.

Тогда мне было девятнадцать,
Я бредил «Карнавальной ночью»
И должен искренне признаться,
Что это был Судьбы звоночек.

  А к сорока, в московской коммуналке,
Изведав театральной шебутной борьбы,
Я Вас боготворил, но только было жалко,
Что обошла меня «Ирония Судьбы».

Теперь Судьба дарует встречу,
Она, злодейка, любит посмеяться.
И я рванулся к Вам, расправив плечи,
Горя естественным желанием сниматься!

Из «Мерседеса» девочка глядела,
И я сказал им, что Хоттабыча играю,
А беспокою их  по зрительскому делу,
И на спектакль с девчушкой приглашаю.

И тут я Вам визитку дал, такой простак.
Приняв её себе, Вы мне пообещали,
Перезвонить. О, мой спектакль...
О, Боже! Утоли моя печали...

Ведь был звонок. Но из Одессы.
И по-одесски-же вопрос мне был:
- Какое масло льётся в "мерседесы"?    
  У ДРУГА вашего МАШИНУ я купил.

Вы поняли? А я-то, как ни странно,
Вмиг  осознал, преодолев  испуг,
Что у меня в приятелях Рязанов,
И я ему, выходит, лучший друг.

Повержен этим другом я без пули,
И мысль стрелой вошла в сознание моё, -
Вы в «Мерседес» мою визиточку воткнули,
И беспардонно одесситам тут же продали  её.

Ну вот и все итоги той неформальной встречи.
А впрочем, слышал я ещё «одесский звон»,
И обладатель характерной южной речи 
Просил, Разанова скажите телефон...

Но я не говорил купцам одесским,
Что номер мне неведом, как ни странно,
А тот уж в гости звал, радушно, по-советски,
Диктуя адресок, - Одесса и какие-то  Фонтаны...

Жаль, что не поступил я как отъявленный повеса.
Я ж ХЛЕСТАКОВА в этой жизни мог сыграть,
И от визитки той, в кармашке «Мерседеса»
Мог «стольких удовольствий» испытать.

Но отказавшись наотрез от приглашений,
Не откажусь от новой встречи с Вами.
И в этот раз, без страха и сомнений,
Знакомство наше я начну словами

О том, что я артист, конечно, редкий,
Вахтанговского давний выпускник,
И тридцать лет в московской оперетке...
Стоп! Успокойся, грешный мой язык.

Простите трепетные изияния мои.
Пора прощаться, надо знать и честь.
И всё же я признался Вам в любви.
Стихи кончаю. Страшно перечесть.

Да. Вот ещё визитка вам на случай,
Чего-нибудь ещё ненужное продать.
Засуньте Вы её куда-нибудь получше,
А лучше, позвоните. Буду ждать.

1991 год.