Свидетель

Все лица - бутоны озябшей печали.
Рубцуется болями, хмуростью лоб,
бредя от той розовой щели начала,
навек обретая болезни и горб.

Пудовые цепи народов уставших
крадутся, толпятся, шуршат и молчат,
что с видом унылым и тучным, страдавшим
с собою таскают бутылки, щенят.

Пылится тут иней - морозная сода,
и порох земельный сыреет вовсю,
засорами полнятся трубы, проходы,
а воздух приблизился вонью к овсу.

Трамвайные кольца кромсают трудяги,
тем рушат союзы и рельс, и колёс.
Питаются ливнями стоки и флаги.
Везде замедляются радость и рост.

Летают повсюду газетные тряпки,
помятых стаканов снежки и комки.
И мусор взошёл на затоптанных грядках.
И уши вновь мучают насморк, гудки.

Вокруг побледнение, сырость и скука.
Попадали слабые люди, сучки.
Уже не течёт всеохочая сука,
и псы уж попрятали внутрь стручки.

Тут каждый примерил обличие гада,
в котором жить будет, сцепив желваки.
Я - лишний смотритель осеннего ада.
Я - новый свидетель извечной тоски.