10. Трудная и долгая дорога к себе

Ты — рудник, коль на поиск рубина идёшь,
Ты — любим, коль надеждой свиданья живёшь.
Вникни в суть этих слов — и нехитрых, и мудрых:
Всё, что ищешь, в себе непременно найдёшь!
                Омар Хайам


Продолжение.

Работать приходилось много: и на работе задерживался, и дома над планами - расчётами работал... к сожалению, очень мало времени у меня оставалось на свои семейные заботы.

Литейный цех у нас был, если смотреть с одной стороны, то - с устаревшей технологией литья, в основном, в сырые песчано-глинистые формы: формовка в формовочный плац с верхней, перекрывающей, опокой.

Конечно, использовались также и парные опоки с их сушкой в сушилах, но крупное литьё формовалось в плац, так как некоторые чугунные отливки весили по 4 – 5 тонн, а стальные до 2,5 тонн, хотя копильник вагранки вмещал всего 2 тонны, а эл. печь по паспорту: до 1,5 т.

Чугун в большую форму заливали с помощью двух мостовых кранов одновременно двумя ковшами барабанного типа (в них чугун медленнее остывает), а печь для увеличенной плавки сильнее наклоняли в сторону выпускной лётки и наращивали по высоте порог загрузочного окна.
Нарушение паспортных возможностей печи, конечно, ради выполнения цехом договора и плана, но, не "на авось", а  просчитанное и проверенное опытом длительной работы.

С другой стороны - мы были цехом индивидуального и мелкосерийного литья, выполняя заказы даже таких гигантов, как НТМК и Серовский металлургический комбинат.
В силу деления по министерствам и ведомствам, наши отливки «разъезжались» по всей стране, на предприятия нашего главка - «Вторцветмета».

Модельщики, изготавливающие деревянные модели для будущих отливок были опытными мастерами своего дела, и весь состав цеха за долгие годы сформировался неплохим.

Даже при индивидуальном и мелкосерийном производстве технологию литья можно и нужно было модернизировать, усовершенствовать, но для этого у завода не было ни денег, ни желания.

Дело в том, что из четырёх заводских основных цехов: бронзо-латунный, свинцово-баббитовый, наш – чугуно-сталелитейный и механо-сборочный, львиную долю товарной продукции (и заводской прибыли) завод имел от цехов, выпускающих цветные сплавы (в чушках), в силу дороговизны этих металлов. Там и технологии были «на высоте», а не наши - "демидовские", отчасти.

Опираясь на свой характер и заручившись поддержкой коллектива на выборах, я изменил путь согласования договоров на изготовление отливок между нашим заводом и заводами заказчиками.
Теперь этот путь начинался не с кабинета начальника ПТО, а тем более директора завода, а с моего кабинета, куда в необходимых случаях я приглашал опытного начальника модельного участка.

Разработать, изготовить сложную модель будущей отливки – дело непростое и часто длительное.
Когда директор или даже нач. ПТО пообещает заказчику нереально быстрые сроки изготовления заказа, то нормальная работа цеха при выполнении заказа превращается в аврал и сроки, порой, срываются.

Как я решил этот вопрос? Просто: связался с заказчиками, а их представляли, как правило, гл. механики, а иногда и директора мелких предприятий, и объяснил, что только в цехе им назовут реальный срок исполнения заказа, без пустых надежд.
И всё сразу встало на свои логические места: сначала ко мне, а потом в ПТО или к директору.

В полном соответствии с меняющимися условиями взаиморасчётов (из-за дефицита денежных средств в стране начинался бартер и у нас), я объехал ряд крупных заказчиков, заинтересованных в том, чтобы наш литейный цех повышал качество литья и надёжность поставок.
Предложение было простое: участвуйте в реконструкции цеха, помогая необходимыми материалами, а рассчитаемся отливками. У многих заказчиков это предложение нашло полное взаимопонимание.

А вот, начальник ПТО начал мягко журить меня, обвиняя, в том, что я заказчикам «руки выкручиваю».
Но, что делать, если директор моё стремление к реконструкции цеха игнорировал, хотя, самому производственному процессу не мешал?

Помучился я так, помучился, с реконструкцией цеха полтора года и, как говорится, «Остапа понесло».

Авторитет на заводе у меня был довольно высоким, даже среди начальников цехов и их заместителей. Тем более, многие из них знали, что в «запасе» военнообязанных офицеров, я, после звания ст. лейтенанта танковых войск и месячной учёбы на курсах контрразведки, был переведён в запас службы КГБ в звании капитана (раньше мы вместе на однодневные сборы комсостава ездили "пострелять" из пистолета "Макарова", потом они уже без меня на сбор поехали, так и узнали.

А тут, как раз очередной секретарь партийной организации завода, бывший ранее председателем профкома завода, переходил на хозяйственную работу: председателем исполкома поселкового Совета.
Меня с ним связывали давние товарищеские отношения (ещё с тех пор, когда мы оба были молодыми специалистами).

Как ты думаешь, - спросил я его, - если я выдвину свою кандидатуру на должность руководителя партийной организации завода, это имеет под собой реальный шанс пройти, ведь, я до перестройки партийную бюрократию дальней стороной обходил? Дело в том, что директор «стеной стоит» против реконструкции моего цеха и я другого пути продвинуть реконструкцию просто не вижу.

К моему удивлению он, как прагматик по характеру, сказал: это вполне реально, так как твой авторитет «перестройщика» сильно вырос за последнее время, да и я в горкоме партии словечко замолвлю: там сейчас в руководство новые люди пришли, в том числе, второй секретарь – бывший второй секретарь горкома комсомола, тебя хорошо помнит по комсомольской работе.

Так вот, я и попал в список потенциальных кандидатов на должность секретаря партбюро завода, а это – штатная «единица» горкома КПСС.

Но об этом, и о всей той «карусели», в колесе которой я потом завертелся, читайте в следующей части рассказа. А потом было много всего необычного...

Продолжение следует