Сломанный стержень

Судьба моя во всём неординарна,
Не раз вершила резкий поворот.
Всю жизнь прожил, мне кажется, бездарно
Не лев, не волк, а мелкий, серый крот.

Друзья из детства кликали недаром
То Вовкой… Вовик, Вовчик и Вован…
А мне хотелось громче – Вальдемаром,
Не бы какой я всё таки пацан.

Семьи легенда  нынче – катастрофа
И власть к таким уж явно не щедра:
Потомок Лютенгаузена-Вольфа
С времён ещё великого Петра!

В родне король по маме – Понятовский,
Выходит, вроде, косвенно – поляк.
Язык французов, немцев знаю. Польский.
Ведь в школе был отличный я кругляк.

Однако шторм всегда похуже штиля,
Мотай реальность времени на ус:
Сменил отец фамилию на Гиля
И я, как он – виленский белорус.

Ему растёт в семье рабочей смена,
Вилейка помнит наши имена:
Моё. Есть брат Иван, сестра Елена
И Гиль у нас фамилия одна.

Лишь грохот Первой снял с родного места,
Сперва Бобруйск нас принял на постой.
Затем у Дараганова разъезда
Затеял батя новый домострой.

Закончив девять классов местной школы
Я ждал от время нового подач:
При сельсовете списки, протоколы,
И вместе с тем для жителей – избач.

Сия работа нравилась не очень,
Устал читать газеты, книги вслух.
На что-то был я большее заточен,
Бурлил во мне семьи легенды дух.

И чтобы сделать нужную карьеру,
Не сгнив в деревне маленькой пока,
Гражданскую меняю атмосферу
На чистый звон подков РККА.

Курсант-кавалерист Борисоглебской
Военной школы ваш Владимир Гиль.
При шашке той, без малого имперской,
Её в руке блестит эпохи стиль.

Тут вам не деревенский агитатор –
В казарме дух гвардейских юнкеров!
Скачу вперёд. За мною Лев Доватор,
Берём барьер, берём с водою ров.

Мне двадцать лет. Вперёд открыты двери.
Не зря в моей фамилии был волк.
Мечта сбылась! В судьбу свою я верил –
Комвзвода в Белоглинский прибыл полк.

Чуть позже командиром эскадрона.
Друзья отличный дали мне совет:
Достичь высот, не ведая препона,
Поможет Вове красный партбилет.

Сказал и сделал. Замначальник штаба.
Пора и в академию, в Москву.
Уверен в том, что большего масштаба
Посильно схапать будущему льву.

Меж тем жена имеется, Анюта.
И сын Вадим, и Галка, плакса-дочь.
Со службы в стан домашнего уюта
Нырнуть семья старается помочь.

За год от капитана до майора!
Дал третью шпалу следующий год…
Война начнётся с немцем, знаем, скоро
И вряд ли жизни сбить такой исход.

И станут цифры двести двадцать девять
В родной моей дивизии – чертой.
Толочин взят.Фашисты нас рассеять
Решат, ломая наш неровный строй.

Шестнадцатого, кажется, июля
Берут в оперативное кольцо.
По чести мне должна достаться пуля,
Но в грязь кидаю я своё лицо.

Куда там честь лихого офицера -
Киношные, бравурные слова!
Во мне во всём безумствует химера
Бездонного, гнилого естества.

Жена с детьми лишатся аттестата…
Да чёрт с ним! С ними… Надо сдаться в плен.
Война – она не только для солдата,
Мне в тридцать пять ли в прах нырнуть, иль тлен?

Мелькает слово подлое – предатель…
Ну ладно б ранен! Сам ведь жив и цел.
Зачем на свет явил меня Создатель,
Какой свой тайный умысел имел?

В коротких, матом шитых перепалках,
Свернуть придётся нам свой битый флаг.
…Сижу в бараке в польских я Сувалках,
Под вывеской на готике «Oflag».

Таких, как я, десятки тут пижонов
Пустивших совесть начисто в утиль.
Теперича – полковник Родионов –
Повысил сам себя Володя Гиль.

С помощника простого коменданта,
Развился вскоре мощный исполин:
Войдя в систему службы оккупанта,
Союз возглавил в группе «Цеппелин».

Сплотивши сброд из бывших офицеров,
Сведя их с понижением в взвода,
Несли беду немыслимых размеров –
Деревни зачищая, города.

В уездах польских сильно наследили:
Евреев убивали, партизан.
На Старый Быхов, Тощицу ходили,
Сгоняя всех в смертельный свой капкан.

А как же совесть? Стыдно Вальдемару…
Пред сном я каюсь, господу молюсь…
Добавлю щепок в топку самовару,
Протру повязку с надписью «За Русь!».

Как сжатая, калёная пружина
Готов стремглав разжаться в десять раз.
СС бригада действует «Дружина»
И ей даю свой новый я приказ.

В Лужках, что Шарковщинского района,
Идёт формирование её.
В четыре сводят полных батальона
Под ясно-управление моё.

Имею шанс разжаться я по полной,
Веду с фашистом хитрую игру.
Иду, казалось, с ним дорогой вольной,
Но бью под дых, по самому нутру.

Мы с местными обходимся лояльно:
Намёк дадим, подскажем, если что…
Огонь ведём поверх деревьев шквально,
Устроим, если надо шапито.

Косится немец, чувствует измену,
Но только знаю я наверняка,
Что в совести надёжно перемену
В бригаде получу «Железняка».

Иван Титков поверил мне на слово,
Писал в записке – нас он будет ждать.
Не всё в делах житейских тупиково –
Фашиста будем вместе побеждать!

Не спал всю ночь, кляня свои проступки.
Немало дров сломал за пару лет.
Но шансы есть, хоть мелкие да хрупки
Вернуть ещё на Родину билет.

Веду «своих» к своим. Пройду проверку.
Зачитан будет первый мой приказ.
Под крик «ура» закрыли в прошлом дверку,
Пустив слезу тайком, не на показ.

В Крулёвшине и Докшицах разбили
Под ноль мы весь немецкий гарнизон.
Присягу партизанскую зубрили,
Скрепивши клятву действием вдогон.

И Зембин помнит нашу заварушку,
Где больше сотни немцев полегло.
Три ДЗОТа взяли метко мы на мушку,
Двум складам в день тот явно не свезло.

В Смолевичах мы бойню закатили,
Масштаб потерь у фрицев был велик.
Своё гнездо они давно там свили,
Но после нас от них остался блик.

Звездою Красной был отмечен даже,
Сей орден малость смыл былой позор,
Что был в моём досель армейском стаже –
Теперь с собою новый договор.

Прошла зима. Весна совсем в разгаре,
Отмечен был делами Первомай.
Но враг опять в своём репертуаре –
В Матыринском устроил нам раздрай.

Бригаду всю почти что положили,
А мне влупили в голову и грудь.
Бойцы моею жизнью дорожили,
Несли три дня, проделав сложный путь.

А я лежал и думал очень много,
Пока мозги варили кое-как,
О том, что та ли выбрана дорога -
Тогда, в июле явно был слабак!

Я предал всё: жену, детей, Вилейку…
Отца. Ивана с Леночкой и мать.
Продал я жизнь за грош или копейку,
Иуде точно выдался под стать.

Когда сломался стержень-детонатор?
И взял меня чертяка в оборот?
В бою погиб сокурсник мой, Доватор,
Он лев и Лев, а я лишь - серый крот!

Не встать с носилок. Давит сердце жаром,
Потух от хрипа жизненный фитиль.
Хотелось мне, чтоб звали Вальдемаром,
Но вышло так, что звали Вовой Гиль.