13. Тетради - отклики

      "Эстетический порядок относится к способностям человеческого восприятия (то, что легко уловить чувствами в один момент), с одной стороны, а с другой — к трансцендентному".

       С. Вейль. Тетради.


     Собственно именно искусство должно было быть местом розыска смысла бытия по Хайдеггеру. Тем местом, где сущностное говорит бытийно - само рассказывает о своём бытии, и как рассказывает! Не наука и не философия (предельные значения), а искусство спрашивает само себя и даёт ответы насчёт "образцовой сущности" - бытия присутствия.
     Симона в другом месте недвусмысленно говорит об этом, когда делает такую запись: "Искусство — инструмент в исследовании Атмана. "
     Поэтому литература зачастую метафизичнее метафизики, поэзия - бытийнее всякого философского бытия, музыка и живопись - экзистенциальнее любой "экзистенции".
     Философия же является предельным - последним и первым опосредователем всех бытийных обменов духа и образа. Искусство - самой плотью духа и образа.
     То есть философия не то, что позволяет мне слушать музыку Моцарта - я могу её услышать и без философии, или видеть картину Рембрандта, но она позволяет мне свободно переходить от Моцарта к Рембрандту, а от него к Рильке или Ван Гогу, философия делает меня свободным путешественником в сфере бытия и очищает само моё вхождение в образы и смыслы. Философия - это моя карта и путеводитель по искусству и умению быть.


      "Человеческая немощь была бы невыносима, если бы не была разлита по времени <человеческой жизни >.
Не давать ей разливаться, именно чтобы она стала невыносимой.
Самое худшее из бедствий, когда оно так разольется, становится выносимым.
Илиада. «И когда они так насытились плачем...».
Не следует плакать, так как не надо, чтобы нас утешали".

      С. Вейль. Тетради.


      Безобразная душа не может противостоять своему безобразию, она не видит его потому что сама распылена и рассеяна, и потому что безобразие разлито по времени и не так остро вследствие этого ощутимо. Даже самое страшное зло и несчастье будучи растянутым во времени становится легче переносимым и переходит в "привычку" - а может ли быть иначе? Несчастный человек боится поднять голову. Он привыкает ко злу, беде и страданиям как к норме.
      Для того, чтобы ему встретиться со своим безобразием нужно, чтобы оно было сконцентрированным. Встретиться значит побороться. Значит некоторый шанс - всё изменить. Или хотя бы что-то изменить - хотя бы изменить свою позицию, своё отношение.

      К безобразию нужно подходить вооружённым некоторой образностью. Современность вооружается и вооружается новой образностью?


       "Дополнительная энергия, когда вся она целиком обращена ввысь, служит как рычаг, чтобы направить туда же и жизненную энергию (т. е. энергию вегетативной жизни).
Те, кто с детства не имеют дополнительной энергии... (рабство).
Те, кто лишились ее по причине несчастья, и у которых в момент, когда они ее теряли, она не была обращена ввысь ни полностью, ни хотя бы большей частью..."

       С. Вейль. Тетради.


      Те, кто с детства не имеют дополнительной энергии - рабы, и не потому что они у кого-то на привязи, а потому что они на привязи у своей собственной природы, потому что оказываются заложниками самих себя. А оказавшись подобными "самозаложниками" они очень скоро становятся заложниками и других людей. Здесь, во взрослом возрасте крайне трудно установить истинный источник нашего рабского состояния. Ведь именно другие люди не позволили нам иметь дополнительный источник энергии в своё время, и если они нас подавили таким образом, то крайне часто наблюдается парадоксальная ситуация - когда те, кого подавили подстраиваются под своих тиранов. Иначе они не могут, они служат тем, кто отнял у них возможность не прислуживать, а быть.

      Те же, кто лишились её по причине несчастья - страдают, это страдальцы, несчастные. Это люди, затормозившиеся в своём развитии, буксующие на месте. Но если то, чего они лишились не было устремлено ввысь в этот злополучный момент, то и такие люди имеют шанс стать рабами. Правда, чуть-чуть иными рабами, чем первые - рабами, зацикленными на исчезнувшем у них "достоянии". Несчастными, полностью погружёнными в свои несчастья - такова большая половина человечества.


       "В лишении дополнительной энергии есть некая невинность. Невинность несчастья. Искупительное страдание.
Привязанность и направленность вегетативной энергии к высоте есть сама по себе искупительное страдание. Искупать творение, совлекая его с себя".

        С. Вейль. Тетради.


        Тварь создана, но она хочет быть бессмертной - быть бессмертной значит совлечь с себя тварность и увековечиться. Это искупление - зла и тварности.
     А отсутствие дополнительной энергии, взятое в своём чистом виде и есть страдание, страдание как таковое. Тварь страдает потому, что она тварна. В таком чистом страдание есть своя правда, ибо мы - не боги, - люди.
     Рабство же начинается за чертой обоих этих феноменов. Когда страдать не хочется, а хочется сбежать от правды и судьбы, или же тогда, когда кто-то ещё в детстве закрепил за нами это состояние "вечного несчастья" и беспомощности.


        "Опыт показывает, что дополнительная энергия, при достаточной концентрации, увлекает за собой энергию вегетативную: игроки, скопидомы, влюбленные, развратники, коллекционе­ры... <Тяга к> овладению первенствует над необходимостью как у индивида, так и в обществе. Дополнительная энергия соответствует вооруженной силе («Бог воинств»— не в этом ли смысле?)
Но вооруженная сила души может быть направлена ввысь, а вооруженная сила общества — не может. Общество («мир») есть зеркало греха.
Материя и общество как зеркала.
Однако не подобает любить Бога так, как игрок любит свою игру".

        С. Вейль. Тетради.


       Вот и появились эти "несчастные", которые не хотят быть несчастными - не считают себя таковыми и не признаются себе в своих зависимостях. Скопидомы, игроки, коллекционеры, развратники, частично влюблённые (здесь бы всё же я сделала на месте Симоны пометку). Что они ? Кто они?
       Они таковы по своим названиям пока имеют дополнительную энергию, но не направляют её ввысь, а направляют в зеркало мира и общества - в этом зеркале они хотят увидеть и почувствовать себя. И когда дело идёт хорошо, они крайне возбуждены. Но когда дело идёт плохо и дополнительная энергия исчезает - становится видно, что это рабы - они привязаны к своим страстям, своим "достаткам" и без них - разбиты вдребезги.


       "Картины человеческой немощи («Илиада», Иов, бегство Гильгамеша) — прекрасны.
Эта немощь не разрушает красоту мира. Но от чего эти картины
прекрасны, притом что немощь сама по себе — на квази-адском уровне — столь отвратительна?
Не потому ли, что на этих картинах являет себя сила тяжести?"

       С. Вейль. Тетради.


       Против какой силы тяжести стоит немощь Иова? Против почти всех возможных бед, за исключением смерти. Герой на фоне его силы тяжести (того зла с которым он борется) не смотрится убого даже в своей немощи.
      Христос взывает на кресте: " Боже, боже мой, для чего ты меня оставил?" - он проявляет немощь. И это Бог. Что же говорить о героях и просто людях?
     Помутившийся разум Геракла только тогда повод для злословия и хулы, когда мы его берём "абстрактно" и без учёта нечеловеческого перенапряжения геракловых подвигов. Безумие Ван Гога, Ницше, "плохое материнство" Цветаевой - всё для нас становится "аргументом" против героев и их подвигов, потому что мы цепляемся за их немощи как за их зло, а видеть зло нам позволяет не видение силы тяжести.
     Но тот, кто видит силу тяжести, видит, что немощь героев не разрушает красоту их мира и подвигов.