Гусар

От полыхнувших жаром дров
Горят обветренные лики
Под сальность шуток вкруг костров
И караульных перекрики…

А одаль шумных усачей,
Где куст рос, в ментик приодетый, –
Там обстоятельной беседы
Неторопливый тёк ручей…
 
Один – был сед, повоевал…
Изранен лик его суровый;
Второй – дивясь любому слову,
Ему восторженно кивал.

В тревожных отсветах костра
Прядал ушами конь буланый.
Да, ночь осенняя – быстра
И холодит былые раны…

Седой – неспешно скреб коня
И чертыхался непрестанно,
Незримых недругов браня
И обходя скребницей раны.

Уж, как врагом, обложен тьмой
Бивак, подсвеченный кострами…
– Скажи, прошел ты сколько войн –
Как ты, герой, был так изранен?

– Ты, хлопчик, зелен и безус…
Не повидал с моё ты видов,
Хоть с черта вырос и не трус,
Но, знать, кнутом пока не битый!

Меня хранила – не броня,
Не бит был под Аустерли́цем,
И сабля вострая меня –
Ей не прину́дит поклониться!

Да… от меня бежал француз,
И под седлом сменялись кони,
Сносил я форменных рейтуз…–
Не сыщешь сто́льких в эскадроне!

Мне сабля – ангелом была,
Я невредим прошёл сквозь сечи:
Фортуна крепко берегла
От юркой стали и картечи.

На поле я – как лютый зверь,
И не знавал испуга в брани…
Но ты, безусый, мне поверь –
Нет, не в бою я был изранен!

И, оглянувшись на бивак,
Понизил тон вояка старый:
– Что ж, расскажу, всё было как…
Поверь уж тёртому гусару.

То было семь годков назад:
Вошли в Моравию полками,
Там – город Сла́вков, слышал, брат? –
Где Австрияк поставил знамя.
 
Встал полк наш бравый по дворам,
Что разбросались вдоль Литавы.
Сам Бонапарт шёл в руки к нам,
И все грядущей ждали славы!

Вот на постой и встал тогда –
И дом взял справный, что покраше;
Хозяйка – чешка, да – худа…
Нет-нет, не ровня девкам нашим!
 
Но как приветлива, тиха,
Вмиг обласкала, накормила…
Уж с первым криком петуха
С ней расплатился…– были силы!

Забыл про всё, как в омут – плюх!
В ту ночь…– черт с ведьмою венчался.
Но спал – мертвецки, слеп и глух.
И вот, второй петух раздался...

Вдруг, тормошит: «Вставать пора!
Служилый... баньку затопила!..
Уже не долго до утра –
Восстановил бы, ратник, силы!»

Эх, храбрость буйная моя –
Ты за кустами не лежала!
Тут вижу, ей под хвост – шлея,
Наверно, ласки было мало?

Враз ум и волю растерял –
Вот где бы мне сгодился ладан!
Век чёрт рогами не пырял,
А здесь вдруг чую – всё не ладом…

Но чтоб пред бабой оробеть!.. –
Поплёлся вслед, тараща очи…
Прошли простуженную клеть,
Ан, небо – рдяное средь ночи!

А в баньке – жар и пар столбом,
А я – покладист и послушен…
(Но зелен ты, побережём
Твои непорченые уши)

Устал… плеснул в неё ушат,
Уж в избавление не веря…
Тут… скрипнув… дверь… впустила хлад…
И обезумевшего зверя!

Там, в алом контуре дверей –
Стоял сам страх, со злобным воем:
«Кто овладел женой моей?
Безумца жизнь – гроша не стоит!»

Горбат, лохмат, на морде – рог,
Глаза – как угли… Было страху!
В меня вцепился, всем, чем мог;
А я его – ушатом... смаху!

И тут хозяйка – сразу в вой:
Что приключилось с бабой милой! –
Принявши вид волчицы злой,
Метнулась в ноги, рвёт мне жилы!

Уж думал – всё… пожил гусар!
Неистов бой наш был мгновенный…
Меня, наверно, спас пожар,
Что охватил полки́ и стены.
 
Вот здесь – понять мне не суметь:
Как выполз? – сам лежу, гадаю!
Сгорели следом дом и клеть...
Пропало всё – вплоть до хозяев!

Сбежались наши на огни.
Был так изранен…как гранатой!
Там – лазарет, считал я дни…
Да, брат… поверить трудновато.
 
Но тем, скажу, и был спасён:
Ведь в среду под Аустерлицем
Пал весь наш славный эскадрон!
Да… есть чему здесь подивиться!

Никак считаешь: стар и глуп,
Наплёл, мол, лунь чудаковатый?..
Да, мне твердили: в банный сруб
Попала вражия граната!

Эх, зелен ты ещё, безус,
Не повидал с моё ты видов!
Хоть с черта вырос и не трус,
Но вот, как я, пока не битый.
***

А я – писал без сна и лени,
   Пока жена не увела…
      А если кто, исполнен рвенья,
         Найдёт источник вдохновенья,
           Тому – респект мой и хвала!
***