Сильвиа Плат. Kindness

Доброта

Доброта раскрыла крылья в моем доме,
Проклятая Доброта, она так хороша!
Синеватые  и красные украшения колец ее дыма
В окне, все зеркала
Полны улыбками.

Что так пронзительно реально как всхлип ребёнка?
Визг кролика пожалуй пронзительней
Но в нем нет души.
Сахар может излечить всё, так говорит Доброта.
Сладость необходимый элексир,

А в кристаллах обезболивающий бальзам.
О доброта, доброта
Со сладкой улыбкой подберёт осколки!
Мои японские шелка, разлетающиеся бабочки,
В любую минуту могут быть наколоты, анестезированы.

И тут появляешься ты, с чашкой чая
Скрытый поднимающимся паром.
Струя крови  - поэзия,
Её не остановить.
Ты передаёшь мне двух детей,  две розы.               

                1 Февраля, 1963.

Kindness

Kindness glides about my house.
Damn Kindness, she is so nice!
The blue and red jewels of her rings smoke
In the windows, the mirrors
Are filling with smiles.

What is so real as the cry of a child?
A rabbit’s cry may be wilder
But it has no soul.
Sugar can cure everything, so Kindness says.
Sugar is a necessary fluid,

In crystals a little poultice.
O kindness, kindness
Sweetly picking up pieces!
My Japanese silks, desperate butterflies,
May be pinned any minute, anesthetized.

And here you come, with a cup of tea
Wreathed in steam.
The blood jet is poetry,
There is no stopping it.
You hand me two children, two roses.
                1 February 1963.


Примечания переводчика:  Это одно из стихотворений последнего цикла Сильвии Плат.   Как и многие её стихи оно несёт в себе кусочки, обрывки, происходящего вокруг неё, с ней, иногда описанные в деталях иногда оставляющие читателя, не знающего деталей из которых выросли ее строчки, в недоумении явно видном в комментариях читателей. 

Однако эмоциональность и резкая страстность её очень многих персональных стихов раскрывших читателю, а она всегда героиня своих стихов, её внутренний мир, болезненный, мятущийся от горячей любви к необузданному неприятию, удерживают доверие читателя, и заставляют искать и находить для себя объяснения этим неожиданностям текста, которые не всегда отражают их реальный источник.   Ее ранняя смерть, самоубийство, заостряют внимание и заставляют искать объяснения этим неясным строчкам. 

Её смерти, 11 февраля, 1963 года, не было в её планах. Это был трудный период  в её жизни: одна с двумя детьми, без Теда, который был для неё и мужем и опорой в её творчестве, обидой, связанной с его недавним уходом, неустроенностью жизни.  Но одновременно с этим это был период, когда вышли в свет ее книги и возвращался недавний период творческого подъёма.  Её календарь говорит о планах уходящих далеко за пределы 11 февраля.  Читая её стихи этого периода - январь, февраль 1963 - не зная о её самоубийстве, в них не увидишь его необходимость.  Поэтому, и читать их надо без оглядки на 11 февраля, но и не забывая о нём.

У этого стихотворения, вместе с описанием её восприятия происходящего в её жизни, есть спрятанные для непосвящённого элементы: 

- то что она живет одна, Тед Хьюз не живет с ней уже несколько месяцев, с двумя детьми в холодном январе, феврале 63 г. широко известно;
- то что её психотерапевт посоветовал ей несколько недель назад начать курить для успокоения нервов (она никогда не курила до этого, в обществе где большинство её знакомых курило) не может быть широко известно;
- связать тексты Теда Хьюза из пьесы «Трудности невесты и жениха», которая за две недели до написания этого стихотворения были транслированы по радио, и в которой кролик (Сильвия Плат) сбита машиной и этот кролик обменян на две розы подаренные любовнице тоже не просто.