Болезнь названьем Первая любовь - эк2

(из серии стихотворений "Метаморфозы любви" http://www.stihi.ru/avtor/blslv&book=30#30, навеянных книгой "Уроки любви", Руслана Киреева)

Здесь - о первой любви молодого Алёши Пешкова (впоследствии писатель Алексей Максимович Горький) к художнице Ольге Юльевне Каменской

      Я помню чудное мгновенье...
                А. С. Пушкин

Для романтических мечтаний
Случается "болезнь" любви,
А если "Первая" - страданий
И радостей Её пути.

Влюбился молодой Алёша,
Торгуя квасом для толпы,
Забавно выглядя "гаврошем"
В глазах замужней визави.           1*)

Он молод, старше лет на десять,
И с дочкой (замужем) она,
Но... для него любовь чудесит:
Из женщин - Первая дана!

У ней был муж, официальный,
Есть дочь от брака без любви -
Фамилию его, легально,
Она оставила в чести.               2*)

Вновь не одна, есть муж гражданский,
Спокойный, добрый, с бородой.
Алёша, в двадцать лет отважный,
Решил, что нужен ей... другой.

Она прелестна его взгляду:
Лучатся синие глаза,
Улыбка покоряет сразу -
Его сердечко стонет: "Да!"           3*)

И к ней любовь пришла впервые -
Ей мил его сердечный жар!
Хотя твердит слова благие,..
Но... выбор делает, как дар.         4*)

Год счастья - до отъезда мужа.
Потом, жалея, едет вслед.
Возлюбленному - только стужа,
Разрыв обоим сулит бед...             5*)

В тоске он бродит по России,
Она - в Европе, связи нет.            6*)
И оба в творческой стихии:
Перо и кисть - их в жизни след.       

А тяга их неодолима,
Соединиться - вот мечта...            
И бросив всё, в Тифлис стремима -
Узнала, там он есть, пока...           7*)      

Счастливые, соединились!
Гроза случилась вне, в душе -         
Взаимно жарко вновь влюбились
И стали жить в своём мирке.            8*)

Для милых раем стала... баня,
Где чары искренней любви,
Тем бытом чувств совсем не раня,
Счастливый жребий принесли!            

Но... не безоблачно там жили -
Мешали прежние мужья,
Писательству чуть-чуть платили...
И стала наползать тоска.               9*)          

Любовь болезнью получилась,
И стало ЭТО затухать
Без грома, как в Тифлисе было,
Но тишиной вдруг доставать.          

Кумир он ей, и дочке тоже,
Но на душе уже есть скрип,
Тот всё сильней его тревожит -
Уходит чувство, райский миг.        10*)      
 
Да, Первая любовь уходит...
Но есть ли на душе тот след?
Есть, через тридцать лет находят,
Вдвоём, хоть отношений нет...           11*) 

Примечания, с включениями и редакцией автора, взяты из книги "Уроки любви", Руслан Киреев, Рекл.- комп. аг. газеты "Труд", Москва, 2000 г.

1*) Случилось это летом 1889 г., когда будущая мировая знаменитость Алёша Пешков торговал на улицах Нижнего Новгорода квасом. В рассказе "О моей первой любви" (здесь и дальше цитаты из этого рассказа) он писал об этом эпизоде: "На мне были синие шаровары городового, а вместо рубахи я носил белую куртку повара". Из её воспоминаний: "В широкополой шляпе, в белой куртке и высоких сапогах за колена он представлял из себя довольно оригинальную и забавную фигуру".

2*) Ольга Юльевна Каменская (фамилия по первому мужу), "настоящая женщина", по определению влюблённого Алёши,  была замужем за агрономом Фомой Фомичом  Каменским, имела от него прелестную дочь ("изящная фарфоровая куколка с чудесными глазами" - из того же рассказа), а в то время жила с неофициальным мужем Болеславом.

3*) "Нижняя губа маленького рта её была толще верхней, точно припухла, густые волосы каштанового цвета коротко обрезаны и лежат на голове пышной шапкой, осыпая локонами розовые уши и нежно румяные девичьи щёки. Но самое замечательное в ней  - её синеватые глаза, они лучатся так весело, ласково, с таким дружеским любопытством. И - это несомненно! - она улыбается той самой улыбкой, которая совершенно необходима сердцу человека двадцати лет отроду - сердцу, обожжённому грубостью жизни" - после "чудного мгновенья" знакомства с этой женщиной он всю ночь шатался по полю до рассвета и твёрдо решил, что эта маленькая дама - для него.

4*) Их объяснение произошло на другой день на пикнике на Оке, с переездом на лодках. Он был гребцом в той лодке, где плыла она. Физической силы было ему не занимать, их лодка пришла к месту пикника первой, и юный Геркулес без лишних слов подхватил даму на руки и благоговейно перенёс на берег. "Я чувствовал себя в состоянии опрокинуть любую колокольню города и сообщил даме, что могу нести её на руках до города  - семь вёрст. Она тихонько засмеялась, обласкав меня взглядом, весь день передо мною сияли её глаза, и, конечно, я убедился, что они сияют только для меня". Мягкое сердце Ольги Юльевны дрогнуло - надо было сделать выбор: сущий добрый и ласковый  муж, толстый рыхлый толстячок с бородой, или юный Геркулес, жилистый и крепкий. Она выбор сделала, хотя и пыталась тот  предотвратить обращёнными к нему благими рассуждениями (по его рассказу) "о разнице наших лет, о том, что мне нужно учиться, и что преждевременно для меня вешать на шею себе жену с ребёнком". Но его первая любовь была слепа и глуха: "Всё это было угнетающе верно, говорилось тоном матери и ещё более возбуждало  любовь, уважение к милой женщине. Мне было грустно и сладко  слушать её голос, нежные её слова, -  впервые со мной говорили так".

5*) Когда бывший гражданский муж Болеслав уехал по делам в Париж, она не находила себе места от жалости к нему. Она вновь сделала выбор: "Одинокий, далёкий, страдающий, взял перевес над довольным, счастливым, оставшимся тут, возле меня. Над письмами из Парижа, полными тоски, я плакала". Через год после лирического пикника она отправилась к своему Болеславу. Возлюбленный Алёша галантно и обречённо проводил её на вокзал и просил не писать: "Разрыв - так разрыв навсегда". Она за два с лишним года не писала ему ни разу. Да и некуда было писать, он ушёл: "Полубольной, в состоянии близком безумию, я ушёл из города и почти два года шатался по дорогам России".

6*) Она скиталась по дорогам Европы: Париж, Лондон, Вена, прославленные картинные галереи, встречи с художниками, уроки живописи. Вскоре картины Ольги Каменской охотно выставлялись и покупались. Он набирался живых впечатлений  в России для своих рассказов.

7*) В Европе ей было нехорошо, тревожно, то и дело сдавали нервы. То была, в её понимании, тоска по "любимому человеку, о котором не знала и не могла узнать". С Болеславом отошения разладились к тому времени совершенно. Осенью 1892 года она случайно встречает на лондонской улице своего доброго знакомого из Тифлиса, и тот любезно доставляет её в Россию.: "Путь мой от Лондона до Тифлиса это был не путь, а сказочный полёт в волшебный край: я по дороге узнала, что Алексей Максимович в Тифлисе.  Всё вокруг меня ожило, приобрело необычайный интерес".

8*) Когда он узнал, что возлюбленная здесь, в одном с ним городе, и рада видеть его,  он (его слова) "двадцатитрёхлетний крепкий юноша, в первый раз упал в обморок". Встреча состоялась, когда над Тифлисом бушевала гроза. "Мне показалось, что она ещё красивей и милее, всё та же фигура девушки, тот же нежный румянец щёк и ласковое сияние васильковых глаз". Она спросила, чуть насмешливо, излечился ли он от любви к ней? И услышала в ответ твёрдое: "Нет!". На другой день он послал ей стихи, в которых предлагал возлюбленной взять "весёлого раба" - себя.  Она сказала: "Сделаем так: вы уезжаете в Нижний, а я останусь здесь, подумаю и напишу вам". Предложение "весёлого раба" было принято. Они стали жить одной семьёй (он, она и её дочка).

9*) Для совместной жизни сняли старую баню в поповском доме: "Я поселился в предбанничке, а  супруга в самой бане, которая служила и гостиной. Особнячок был не совсем пригоден для семейной жизни, он промерзал в углах и по пазам". Но если с милым и в шалаше рай, то почему в бане может быть по-другому? Это было для них хорошее счастливое времечко. Особенно для её дочки, которая прожила долго и вспоминала с восторгом и благодарностью, как друг-муж мамы Алёша водил её в цирк (и сам цирк обожал!), покупал птиц, чтобы тотчас выпустить их на волю, катал её по городу. А деньги зарабатывались трудно: большинство рассказов редакции возвращали. Тратились же легко и весело, но, несмотря на быстро наступавшие скудные дни после полученных гонораров, смех и шутки в доме не утихали.
Эту идиллию нарушали объявляющиеся время от времени мужья Ольги Юльевны: первый, законный, Фома Фомич, отец дочери, и второй - Болеслав. Что-то с ними постоянно приключалось, и сердобольная женщина летела на выручку. На упрёки "третьего" мужа она смеялась и спрашивала, неужели он ревнует? Он ей отвечал, что не ревнует, но это немножко мешает ему жить. Так медленно и грозно сгущались тучи тишины в их отношениях... 

10*) Он услышал внутри себя некие странные звуки: "Я стал замечать, в душе у меня что-то зловеще поскрипывает и - всё звучнее и заметней". Скоро понял, что это уходит чувство. Перегорел-переболел Первой любовью. Её дочь вспоминала: "Точно кто-то вынул его любовь к нам". Остался рассказ "О первой любви", которым Стефан Цвейг был "потрясён" (его выражение): "Ваша непосредственность является для меня единственной: даже у Толстого не было такой естественности повествования" - писал он Алексею Максимовичу Горькому.

11*) Ольга Юльевна увидела  его  1929 году в Самаре после тридцатилетней разлуки. Алексей Максимович только что вернулся из Сорренто. Это был уже старик с густыми опущенными седыми усами; волосы на голове стояли ёжиком; на нём был пиджак, воротничок и галстук - ничего похожего на её нижегородского Алексея с блузой и длинными волосами. Вот только глаза оставались такими же синими и молодыми, о чём она и сказала ему с улыбкой. В ответ он крепко сжал её пальцы.