На смерть Сергея Есенина

Зеркало. Томик Есенина рядом.
Ночь. И луна в облаках далеко.
Бога не видно не любящим взглядом.
Плюнуть на Радонеж любо легко.

Только от первого дня Воскресенья
Звездного неба распахнут чертог.
И от утробы уже, от рождения
Ходит за нами страдающий Бог.

Слово Амоса я вспомнил сегодня:
«Жажду пошлю вам. Не жажду воды.
Жажду услышать слово Господне.
         Жажду
За терния ваших гордынь.

Взыщете слово от края до края,
С севера двинетесь вы на восток.
Сердцем, как желтой свечой догорая,
Вы не найдете Целебный Исток».

Бог поругаем никем не бывает.
Истина эта ужель не для нас?
Что же все время, играя, свергает
Наша мочащего неба страна?

Только страдая такими недугами,
Просто иконами печь истопить.
В сердце своем, словно в храме поруганном,
Чем будешь верить и чем будешь жить?

Ты же сказал себе: «Лучше погибнуть
Лучше, чем с кожей ободранной жить»,
Душу нельзя проверять на изгиб нам,
Древней нельзя нарушать нам межи.

Ведь от утробы уже, от рождения
Вечным проклятьем, как древняя месть,
Всюду крадется по улицам тенью,
Ходит за нами лукавая смерть.

Песня надрывная, песня хмельная.
Всюду чужие глаза- воронье.
Вот и любовь твоя- радость земная,
Кажется ложью, неправдой, враньем.

Горько. Ты с жаждою этой не справился.
Страшно понять, словно по сердцу нож,
Все, чем болел ты, любил это, маялся,
Все это гнусная подлая ложь?

Песни удалые вольного берега...
Но без Того, Кто болеет за нас,
Все это будет сусальной истерикой,
Сколько ни тужься, хоть искры из глаз.

Змеем библейским веревка на шее
Ластится, шепчет: «Ну, прыгай, поэт.
Здесь тебя больше никто не жалеет.
Вот он твой выход, коль выхода нет».

Прыгнул, как вышел. Лишь тело коверкало.
И аплодировал черный твой гость.
Только осталось разбитое зеркало,
Томик стихов и забытая трость.

Все. За таких уже Церковь не молится
Скоро нашедших в Инонию путь.
Скорбно с иконы глядит Богородица.
Свечка горит и колышется чуть.

Сердце, ну что же не хочешь ты слушаться?
Что тебе проку молиться за тех...?
«Боже, прости его русскую душу,
Просьбы моей не постави мне в грех».