Портреты юдиц за винтажными декорациями

Яков Есепкин

• «Победитель не получает ничего. Есепкина не издавали сорок лет, он был легендой модернизма и постмодернизма, андеграундной легендой. Косность отечественной славистики предполагала и предполагает статичность, ограниченную в лучшем случае рамками Серебряного века. Сегодня великого писателя активно издают в России и за рубежом, на его книгах делают состояния, а сам он, увы, остается все в той же андеграундной нише, порою губительно затемненной для взоров массового читателя.»
                Н. Свешников

Портреты юдиц за винтажными декорациями

Второй фрагмент

Переспелые вишни сиять
Не устали, июль кровотечный
Их очернит, иль можно стоять
За древами: сей мраморник вечный.

Стол фиванский и щедр, и богат,
Нас менады беленой встречают,
Вин лекифы – к агату агат,
Солнце звездные гостии чают.

И начинут цвета огневеть,
И клико угасит старопрамен,
Где стекает алмазная цветь
С наших цинками выбитых рамен.

Одиннадцатый фрагмент

Вновь юдицы серебро таят,
На лекифах виньетки стирают,
И за феями неб восстоят,
И тиары белые марают.

Апронахи звездами сотлим,
Королевские гербы оплавим,
Что и нынее жалко юлим,
Пред убивцами туне лукавим.

Станет Господе, сны балевниц
Наблюдая, мечтать об изветном
И увидит – меж черных цветниц
Мы в серебре биемся виньетном.

Двадцать восьмой фрагмент

Красят златом всевластия трон
Меловницы, еще ль ягомости
На закате пеют Киферон
И одесны фиванские гости.

Ниобея-царица, теней
Слез кровавых и стоит веселье,
Фивы жалуют лед простыней
Воям неб и отравное зелье.

Книгу жизни и смерти писать
Яко будет Господе, внимая
Снам царей, и начинут бросать
В нас юдицы язминники мая.

Тридцать девятый фрагмент

Куклы белые ночью пышней
И фривольнее томных гризеток,
Их влекут соваянья теней,
Им даруют ледовость розеток.

Виждь, их, Кирка, в холодном плену
Царств Морфея, свиней ли бордовых
Обольщать, пусть к чудесному сну
Девиц льнут эльфы цитрий медовых.

Упоят хороводы виллис
Юных принцев и ангельских граций,
И под мглой золотою кулис
Истлеют миражи декораций.

Пятидесятый фрагмент

Зной июльский, виньеточный зной,
Расточайся, лети над столами,
Се тенета юдоли земной,
Мы пируем опять с ангелами.

Скажет Господе лити вино
По начиньям и хлебу менадам,
Ах, Господь, мы велики одно,
Цветность крови идет колоннадам.

И тогда Господь-Бог уследит,
Как тлеются в подтеках алмазных
Лики наши, как всенощно рдит
Их червица истечий образных.

Портреты юдиц за маковыми столами

Тринадцатый фрагмент

За пасхалами красными – тьма,
Столам щедрым хватает ли корок,
И высоки ж сие терема,
И высок диаментовый морок.

Ах, царице, гуляй, веселись,
В шелк холодный огнем заплетайся,
Ах, мгновенье прекрасное, длись,
Только с феями пиров считайся.

И о чем юным девам рыдать,
Мы одно бы цикуту испили,
Их Господь наведет – соглядать,
Как из нас ангелочков лепили.

Сорок первый фрагмент

О серебре фамильных аллей,
О портальниках дивы стенают,
Несть прекраснее их и белей,
Лишь оне ли бессмертие знают.

Нас ко маковым столам ведут
Юны бледные в траурных шелках,
Нас родные с хлебницами ждут,
Ночь от ночи сидят на иголках.

Вижди, вижди под слотою неб
Елеонские маки и астры,
И эфирный точащийся хлеб,
И червленых пиров алавастры.

Сорок пятый фрагмент

Яко мертвых лишь время щадит,
Яко чают гостей статуэтки,
Обернемся пурпурой – следит
Геба нас и дарует виньетки.

Это славные пиры, Аид,
Вечный царе, мы все оглашенны
К ним давно, золотых аонид
Мглой поим, яко те совершенны.

Сколь Господе в жасминовый рай
Даст найти преалкавшим и млечность,
Восстенаем из кущ: умирай,
Кто пеял белых граций калечность.

Пятидесятый фрагмент

Башни темной царицы Чумы
Приснобелый язмин увивает,
Нас юдицы алкали – се мы,
А веселье иным ли бывает.

Милых граций к столам позовут,
Ядной цветью наполнят амфоры,
И решетники ночи сорвут
Иды злые и тусклые Оры.

Но, Летия, смотри, всебледны
Молодые фиады , с корицей
Льют белену и мглу в наши сны,
Озлаченные мертвой царицей.