Антуанетта

На эшафот и подшофе. В одной рубахе.
Себя не помня. Наперекор народу.
Я положил под улюлюканье на плаху
свои мечты, надежды и невзгоды.

Я так смердил. Парило по;том и мочой,
глаза мои заплыли и голова опухла.
Я вёл с собой неравный бой,
где ночь — без сна, а сердце — рухлядь.

Мне не хотелось расставаться с палачом,
как осень медленно сменяет лето.
Я нежно бы поцеловал его в плечо,
как это сделать бы могла Антуанетта!

Антуанетта! О, Мария! Судьбу пророчит
истинно прокля;тый дождь.
Бегут, бегут, бегут в страницах строки,
и даже Бог не в силах им помочь.

Бегут за роскошью, за бесконечным балом,
словно пьеса, как жизнь, не имеет конца.
На эшафот поднимаюсь я с полным бокалом,
устал я играть с судьбой в беглеца.

Руби, твою мать! Как нервы трепещут,
а юности дождь превращается в плач.
«Антуанетта!», — шепчет палач
и не знает, кто его сердце излечит.

Плачет палач. Просит прощенья.
Мне же теперь вовек всё равно.
Я положил на плаху сомнений
чувства, что про;житы были давно.

Антуанетта
Август, 15'2020
Слова — Adam Kesher