Читала

Она не читала его стихов.
Никогда! Ничего и не одного.
А он приходил, садился и писал ей в Новь.
Отдавая себя целиком. СамогО.
Всего!
Принимая, что бумага от тяг возгорит
Синим пламенем в колосниках,
Зажжёт в груди и как обугленный малахит
Померкнет к утру, словно в келье монах.
И так проходил за годом год,
А потом ещё один и ещё один.
Но он то верил, что она дойдёт,
Сядет напротив и рукой проведет
По плечу и волосам.
И протягивал пальцы сам
К её плечам и ямочкам на щеках,
Что насмехался страх над мыслью
Потерять её в мечтах.
А он в ответ придумывал ей имена,
От которых она сходила с ума.
Как роза краснела, росинкой ревела.
Да и не в том было дело,
А в том, что она также хотела -
Как и он, смотреть и светиться:
То радостью, то завораживающей грустью,
А внутренне понимать,
Что он никогда и никуда её не отпустит - её ладонь.
Такую нежную и тёплую. Из своей ладони.
А ему говорили: - Ты "гонишь", нет такой и не будет никогда!
И он ухмыляясь кивал - типа "дааа",
Но продолжал смотреть в её душу,
Как смотрят моряки после штормов на вожделённую сушу.
И она пришла.
Села напротив и смотрела,
Как будто всю жизнь его ждала.
Та самая - она. Она!

И он её понимал всю, в краю своих суровых зим
Где она не жила
И так ненавидела все те слова,
Которые ранее её изранили и так в душу напоганили,
Что она замолкала, надолго -
На целую вечность [а ему казалось - бесконечность].
И в ней, этой беконечности, они летели по своим орбитам
Линий восьмёрки, беспечно и ловко.
Как будто их снаровка была врождённой:
смелой, не разделённой теплом.
Простым человеческим теплом,
Которого они не знали с самого начала.
И небо кричало: птицами, мыслями, встречными холодными лицами,
Что было даже неловко
Думать о том, как всё это сплетено и связано.
Дыханием, ритмами, сарказмами...
И линиями: то синими, то белыми, то от себя оголтелыми;
Они снова встречались в точке -
Той заветной отсрочке, где эта восьмёрка сходится и расходится. Пересекается и начинается. И никогда не кончается...
И только рассвет отпускал её всю.
От начала и до конца.
От души, тела и лица.
Так, что выплавлял из свинца
Свои прямые взгляды,
Когда она не рядом.
До сожжённого моста.
Чтобы строить его заново.
Из песков, прикосновений и слов.
Которые она никогда не прочтёт.
А он очередной мост взорвёт.
Улыбнувшись себе - [вот идиот!]
Но вечером она опять придёт и сядет напротив.
И как ни странно, он не будет против протянуть ладонь.
Как снова: восьмёрка, орбита,  точка,  огонь.
Где - то там.
Где Третья от солнца планета
Кружит голову в танце любовь...
Над вендеттой.