Подвиг Загорского, вторая песнь поэмы - Воронеж

Если вам когда-нибудь случится
Ехать по шоссе Воронеж – Курск,
Не забудьте выйти, поклониться
Воину, погибшему за Русь.
Там пятиметровая скульптура:
Он, артиллерист, в руках снаряд.
Он – Загорский, славная фигура,
Он ни шагу не ступил назад.

Огненные сполохи метались
С вечера да на краю небес,
Через Вязноватовку пытались
Отступать войска. А жили здесь
В хатах люди, верные Отчизне,
Жёны, проводившие на фронт
Тех, кого любили больше жизни,
Тех, кто, может, больше не придёт.

Вот Сапрыкина, та проводила
Мужа, двух красавцев-сыновей,
И теперь лишь об одном молила,
Чтоб война закончилась скорей.
Дочери-невесты: Настя, Нина,
С матерью трудились на колхоз.
А ещё своя была скотина,
День и ночь пахали на износ.

Вечерами зимними вязали
Шарфы для фронтовиков, носки.
Письма получали, целовали,
Берегли бесценные листки.
Новости всё горше становились,
Подходил всё ближе клятый враг,
И к порогу хаты подступились
Страшные предчувствия утрат.

Из сарая донеслось мычанье,
То бурёнка просится доить.
Подоили. Чу! в окно стучанье:
– Мне б хозяйку! Надо говорить!
И Елена вышла вон из хаты,
Ждёт её на улице солдат.
Свой. Глядит, как будто виноватый:
– Огород, ведь ваш? Так говорят?

– Мой, сынок. А что, скажи, за дело?
Для чего, скажи, мой огород?
– Да, мамаша, – говорит уж смело, –
Нам бы нужно сделать в нём окоп.
Я, мамаша, Николай Загорский, –
Козыряет. – Младший лейтенант. –
А из-под бровей его белёсых
Как у сына у родного взгляд.

– Пушки нам поставить бы в окопы,
Лучше тут позиций не сыскать!
– Не оправдывайся, милый, что ты!
Нужен огород, вели копать.
Только ты, сынок, скажи мне старой
Сломите ль фашистского врага?
Ей Загорский твёрдо: – Сломим, мама,
Выгоним отсюда навсегда.

Полетели вверх кусты картошки,
Комья чёрные родной земли.
Подзывает мать невесту-дочку:
– Нина, на, парного им снеси!
И с ведром да с полотенцем белым
Нина к ним пошла: – Где командир?
К ней Загорский выпрыгнул умело
Из траншеи и благодарил.

От его улыбчивого взгляда
Девушка смутилась. Вдруг: – Ложись! –
Прокатилась по бойцам команда,
Николай увлёк и Нину вниз.
Из-под солнца «юнкерс» показался,
Застрочил бездушный пулемёт,
Раз, второй и третий... и убрался,
Получив огонь винтовок в лоб.

Вечером обедали, шутили
В хате у Сапрыкиных бойцы,
Словно о войне совсем забыли
Бравые красавцы-молодцы.
А собрались уходить, хозяйка
Протянула узел им большой:
– Чистое бельё, для вас не жалко,
С вами мы, ребята, всей душой.

И тогда шепнул Загорский Нине:
– Мама твоя очень к нам добра.
Мы в лощине там соорудили
Вам землянку, если вдруг беда,
Если вдруг обстрел или бомбёжка…
Лучше бы из дома вам уйти,
Нет родней знакомого порожка,
Но его от немца не спасти.

Нина взволновалась: – Что же, немцам
Вы село сдадите? – Может быть.
Завтра утром с немцем мы сойдёмся
Для того чтобы не допустить
До Воронежа нацистских танков,
Встанем мы заслоном от врага.
Завтра будет здесь большая схватка,
Прямо тут окажется война.

На машинах подвезли снаряды,
Подоспел к разгрузке лейтенант,
Нина, Настя, обменявшись взглядом,
Поспешили встать в готовый ряд.
И, покончив с длительной разгрузкой,
Проводил Загорский двух сестёр,
Попрощался и тропинкой узкой
В ночь ушёл, готовясь дать отпор.

Рассвело. Загорский за биноклем.
А к селу дорога лишь одна,
Скоро выйдут танки, с воем, воплем,
Батарея их спалить должна.
А вокруг так тихо, так спокойно,
Солнце медно-красное встаёт,
Воробей чирикает довольно…
Но Загорский ждёт, фашистов ждёт.

– По местам! – кричит. Мотоциклисты
Прокатились скоро по селу.
– Не стрелять! Разведчики-фашисты.
Ждём колонну. Танки ждём и, ну…
Появилась длинная колонна,
Перед нею танк и грузовик.
– Ну, огонь! – И поднялась тревога,
Грохот пушек, плачущих навзрыд.

Нет в бою минут для передышки,
Честности не знает лютый враг,
Чертят небо огненные вспышки,
Воля собирается в кулак.
Вот шпионит «фокке-вульф», разведчик,
Но недолго, старший лейтенант
Колчин Николай ему ответчик,
Бьют зенитки, враг бежит назад.

Разлетелись по ветру листовки,
Несколько упало их в окоп,
Прочитали парочку из стопки,
Сплюнули со злостью: – Не пройдёт!
«Красные разбиты. В плен сдавайтесь.
Жизнь как пленным обеспечим вам.
Победили мы, не сомневайтесь,
Покорилась фюреру Москва!»

– Из такой бумаги и цигарку
Не свернёшь! Как в рот такое брать?!
Но в бою и без цигарки жарко,
– «Юнкерс» сбили! Молодцы, ребя…¬ –
Пошатнулся лейтенант Загорский,
Голову осколок зацепил,
И бегут кровавые полоски,
Только враг ещё не победил.

От второго взвода к Николаю
Раненый приполз артиллерист,
Хрипло и со стоном выдыхает:
– Нет ребят… Нет пушек… Их фашист…
Их двумя фугасными накрыло…
Командир опёрся на лафет,
Раненая голова саднила:
– Нам назад, бойцы, дороги нет.

Нас осталось шестеро. Но танки
Не должны к Воронежу дойти.
Это наш последний день атаки.
И у нас другого нет пути.
..В полдень появились на дороге
«Три… семь… девять…» танков. В тот же миг
За плечо Загорского в тревоге
Шевелит сержант. –  Накроем их!

И… – Огонь! – орудье содрогнулось,
И второе точно бьёт подряд.
И бойцам удача улыбнулась,
Танк подбит, настиг его снаряд.
Сбавив ход, разбитую машину
Стали танки немцев обходить,
А потом позиции окинув
Взглядом дула, стали говорить.

Всё рвались снаряды ближе, ближе…
И спросил сержанта командир:
– Почему второй расчёт не слышно?
– В них фашист снарядом угодил, –
И замолк. На бруствере окопа
Дыбом встала чёрная земля.
Отлетел Загорский, будто что-то
В раз его швырнуло от себя.

Встал, шатаясь. Ощупью орудье
Оглушённый взрывом отыскал.
Мёртв сержант. Но он сражаться будет,
Кто б ему снаряды подавал…
Едут танки… Вдруг в окопе Нина.
Нина подаёт ему снаряд.
Он берёт. И танк окутан дымом.
Точно бьёт фашиста лейтенант.

Вновь: – Снаряд! – Снаряд! – и танки встали,
Развернулись, стали отходить.
– Уходи немедленно. – Ты ранен.
– Я могу стрелять. Могу служить.
Нина раны все перевязала
И ушла. Приказ он есть приказ.
А громада немцев наступала,
Вышла артиллерия на нас.

Вот уже Загорского накрыло
Валом огневым, но лейтенант
Редко бил, да точно, и убил он
Очень много вражеских солдат.
Жители села за ним следили,
Прятались они по погребам,
А повсюду немцы, немцы были,
И один Загорский где-то там.

Вдруг орудье замолчало. В пушку
Угодил осколок мины, но
Жив Загорский, через ствол на мушку…
Пусть без панорамы. Всё равно…
Грянул выстрел. И на танке башня
В раз перекосилась. «Да, вот так!
Помоги ты мне, родная пашня,
Не пустить фашиста ни на шаг!»

Лейтенант Загорский бился долго,
Несмотря на боль, стрелял, стрелял…
И когда нашли, уж неживого,
Он лафет руками обнимал.
Генерал немецкий удивлённо
На лицо Загорского смотрел,
Как же пять часов один спокойно
Против них он выстоять сумел?

Пять часов да против лучших танков,
Что там, против лучшего полка…
Как пример, он немцам на останки
Указал Великого врага.
На закате тело схоронили
Со слезами жители села,
Бережно в могилу опустили,
Нина, словно смерть, была бледна.

Плакала ночами долго Нина,
Не могла её утешить мать.
Девушка скорбела о любимом,
И никто не мог печаль унять.
Не снеся чудовищного горя,
Осенью и Нина умерла…
Приступ был сердечный. Злая доля
И её в могилу увела…

Если вам когда-нибудь случится
Ехать по шоссе Воронеж – Курск,
Не забудьте выйти, поклониться
Воину, погибшему за Русь.
Там пятиметровая скульптура:
Он, артиллерист, в руках снаряд.
Он – Загорский, славная фигура,
Он ни шагу не ступил назад!