Машинист

Ее холодные руки скользят по липкой коже ключиц,
Обхватывая пальцами с острыми ноготками горло.
Я слышу, как сплетаются звонкие нитки её тонкого голоса в тактово-четкий ритм,
Да чувствую еле зримые вяжущие на языке нотки соли.
Я ощущаю её щупальца каждым сантиметром огрубевшей кожи
И волосы, что, щекоча, острыми кончиками колют где-то в районе лопаток.
"Девочка-спрут" – Ты монстр? Навеянный мне кошмар? Или, быть может, моя единственная отрада?
Вдруг телефонный звонок:
“-Привет! Ты как? Таблетки сегодня принял?”
В ответ: “-Конечно же да.”
Но - в скобках: (“-Естественно нет.”).
“-Я рад! Скажи, мы когда заключим контракт с подрядчиками металлургического завода “Радость”?”
“-Мне некогда, я не один, прости.”
“-Но сроки…”
И голос тревожный заменили пульсирующие гудки.
Её руки теперь уже у живота,
А щупальца овивают меня, скользя по груди.
“-Ты, ведь, не позволишь им меня погубить, правда?”
Холодный поцелуй в район шеи для меня будто выстрел,
Пробирающий дрожью, точно свинцовой пулей, несущейся по спирали,
Багровую прорезь насквозь.
“-Ты же знаешь наверняка:
Кто бы мне что не твердил -
Я никому никогда не отдам тебя.”
И шепотом мне в ответ:
“-Мой благородный принц, я рядом буду с тобой до конца.”
Вдруг зашипел радиорепродутор марки “Диктор-17”:
“-Посетитель комнаты номер ОП-21 – пройдите, пожалуйста, в изолятор,
Вас ждут санитары, чтобы выдать назначенные лекарства.”
За прерывистый женский голос закончил автоматический оповещатель:
“-Спасибо за оказанное внимание.
Конец связи.”
И тут она, задрожав, от меня отступила на два кротких беззвучных шага,
Выпустив из своих нежных объятий.
Оглянувшись, я встретился с испуганным жалобным взглядом,
Что сверкал чернотой, точно бескрайний космос.
“-Не волнуйся, родная. Это, всего-то, формальность.
Я не проглочу ни единой таблетки,
Ты, ведь, единственная здесь настоящей на сотни фальшивых осталась.”
***
Я честный рабочий и в потертом кармане
Всегда имею небольшой блокнот с номерами:
Сменщик: 14-18;
Служба механиков: 20-13 - на случай если трещит подозрительно тяговый трансформатор;
Для постройки маршрута колонны - диспетчерская: две единицы – 17;
Номера десятков подрядчиков, связанных с отгрузкой перевозимого материала,
И пары организаций, проводящих контроль и учет поставок.
Ответственность – колоссальная.
Царапины серого кузова кровоточат маслом,
Нервно шипит старый тифон, давя на уши.
Протечка мазута на предыдущем задании
Для меня чуть не оказалась финальной и…
Запах черного топлива в носоглотке теперь присутствует, пускай и циклично, но постоянно.
Психосоматика-ли?
Или вновь запросить проверку в службе контроля за поездами?
“-Родной, ты сегодня особенно взбудоражен.
У тебя все в порядке?”
В должностной инструкции четко прописано:
“В кабине у машиниста недопустим беспорядок и посторонние граждане.”,
Идеальное место, чтобы в мыслях своих укрыться от бесконечных камер
И интерактивных рекламных баннеров.
“-Боже мой, милая…Ты появляешься всегда так неожиданно. Так внезапно.”
Её длинные щупальца из-за тонкой талии
Растекаются медленно по узким стенам и невысокому потолку,
Черною паутиной густой и слизкой медленно овивая практически все вокруг.
“-Прости…Я тебя напугала?”
“-Отнюдь.
Мне казалось, что я тебя уже целую вечность жду.”
И тут – гудок.
Вдох.
И за ним – прерывистый еле-разборчивый рев диспетчера:
“-Колонна №4 – отправляется в путь через 15 минут,
Просьба всех посторонних сойти с платформы и не мешать отправлению.
Место прибытия – “Парадиз”,
Путь следования – железнодорожная магистраль М-1000.”,
Затем – прерывистый писк, шум, треск
И, требующий немедленного повиновения…
Выдох.
Повторный гудок.
И на секунду заглох вокзал.
“-Наконец-то домой. Впереди долгий путь?”
Пролепетала она, точно капризный ребенок,
Желающий как можно скорее провалиться в свою кровать.
“-Всего-то один закат,
Всего-то одно полнолуние и один рассвет.
Мы сможем спокойно с тобой утопать во снах,
Не боясь в отражениях гладких зеркал
Узреть нежданных навязанных мне врачей”
И она прижалась тогда к груди моей,
И, вместе с тревогой, с сердца сошла вдруг костлявая длань тоски.
"-Знаешь, там – в санатории,
Мне так не хватало твоей полупрозрачной
Неощутимой
Руки”
___
Мы (Я) дома.
Коробка под номером У-М3, как и всегда -
Пуста,
В почтовом распределителе одиноко,
Пылью укрывшись, лежит письмо для меня.
Аккуратный конверт и на нем – красивая марка с лотосами,
Сердцевина – молочная восковая печать,
Едва уловимо сладкими ландышами
Пахнет бумажная гладь.
Очаровательная работа, только вот…
Некому мне писать.
“-Ты прочтешь?”
Спросила тогда она меня овивая руками.
“-Может потом. Меня задушила уже эта навязчивая реклама,
Что со всех углов, да со всех сторон,
Многотонным грузом давит.”
И тогда мы легли в постель,
И она оплела меня щупальцами в плотный кокон.
Там, где нет места красивым грезам,
Нам приснится, быть может,
Что-то.
___
Я проснулся один посреди темной холодной ночи
Со сладким привкусом на языке.
Это письмо мне никак не давало покоя
И, не в силах держаться боле,
Я вскрыл этот чертов конверт.

“-Милый, у тебя все в порядке?”
“-Теперь, кажется, нет.”

(с) D.D.