Полн волн мой чёлн

                I

Мой чёлн
Полн волн,
Но все плывет, плывет, проказник.
От казни к казни.
Без боязни.
А иногда в боязни, да, в боязни.
Плывет по Клязьме,
                по Хопру, по Вязьме,
От козни к козни.
По вражде, по розни,
Плывет по Охте,
                и в Неве не вязнет,
В раскаяньи не вязнет позднем,

А рядом короба –
Гроба,
Гроба с размытого кладбища,
В них пища разуму
                и божьим тварям пища;
Знать, Коробейник не был нищим –
Грузил товар, считал навар,
А мы сидим и смысла ищем.

Полн волн мой челн,
Ему все нипочем.
Тому все нипочем, кто не был палачом.
Спасибо и за то, судьба!
Поэта вновь я перечел.
Грустить – о чем?
Плывут проказники-гроба.



                II

«Люблю тебя, Петра творенье!» – 
Так начал он стихотворенье,
И стало всем не по себе,
Как выдохнул он вдруг:
                – Ужо тебе!

«Ужо» сбылось. Уже ужо.
Досадно и нехорошо.
Град, что «под морем» заложен
Уж трижды в омут погружен –
Крещение Антихриста. Кипит купель,
Плыви и радуйся, ныряй и пей!

И снова гением Петра
Работа есть для топора.

Уж триста лет здесь правит медный дядька,
Монарх-Медяк, и с ним змея-медянка,
Подпорка всей конструкции имперской,
Опора власти, суетной и зверской.

Россию вздернул на дыбы
Или на дыбу Бич Судьбы?
Тварь бессловесную на подвиг смертный?

Механик, плотник и палач он был отменный:
По мясу плотничал, сам головы рубил,
Себе империю-игрушку смастерил,
Но вскоре стал ее игрушкой медной.

Ужо тебе, Петра творенье!
Машина – враг стихотворенья,
В машине плаха и топор
Размножились с петровских пор.

Плывет мой чёлн, полн воли волн,
Сквозь рынки, стогна, чад и вонь.
Куда ж нам плыть? Быть иль не быть?
Забыть, пройти иль полюбить?

А по России – злой и бедной –
Все скачет наш безумец Медный.

Полн волн мой чёлн.
Все это – ни о чем.
Печали полон чёлн.